29.04.2013 | Pre-print

О современной политике-2

В 19 веке Шарль Нодье писал "Сказки здравомыслящего насмешника". Мы публикуем 2-й фрагмент из выходящей в свет книги.

Другой, не менее «безумный» и не менее саркастический рассказ Нодье называется «Живописное и индустриальное путешествие в Парагвай-Ру и Южную Палингенезию, сочинение Тридаса-Нафе-Теоброма де Кау’т’чука и проч.» (1836). Все элементы названия издевательски обыгрывают тогдашнюю навязчивую рекламу, появлявшуюся почти ежедневно на последних страницах ежедневных газет: Парагвай-Ру – зубной эликсир, а Тридас, Нафе и Теобром – лекарственные средства на растительной основе. Исключение составляет только Южная Палингенезия – плод скрещения географической Южной Полинезии и модного философского понятия «палингенезия» (новое рождение). Рассказ Нодье оформлен как рецензия на путешествие юного китайца Тридаса-Нафе-Теоброма де Кау’т’чука по разным фантастическим странам, вроде острова Цивилизации – «необитаемого острова, кишащего народом». Среди много, чем может похвастать этот остров, -- остроумное решение проблемы выбора правителя, о чем и рассказано в предлагаемом фрагменте:

Общественный локомотив движется так стремительно, что за ним не поспевает даже электрическая искра. Поэтому прежде при каждой новой коронации жалование королей становилось на острове Цивилизации предметом бурных парламентских дебатов, которым нередко случалось пошатнуть основания государства. В конце концов монархические victus и vestitus до такой степени подешевели, что, после того как династия, подававшая большие надежды, имела несчастье угаснуть, пав жертвою слишком строгой диеты, политические промышленники были готовы объявить о нехватке королевской материи, способной восседать на троне. Вначале диетических государей пытались короновать по приговору суда, но несчастные, взятые под арест, отказывались, ссылаясь на неприкосновенность личности, и суд давал им отсрочки, благодаря которым они успевали сбежать или, по крайней мере, повеситься. В таком положении монархия находилась до тех пор, пока один из тех изумительных гениев, которые постоянно обнаруживаются в оппозиции, не изобрел остроумнейший способ обойти эту трудность. Ныне королевство процветает под властью прелестно инкрустированного палисандрового монарха, приводимого в движение с помощью весьма несложного часового механизма. Достаточно завести пружину, и правая рука добродушного самодержца подпишет превосходным почерком, бегло и с наклоном вправо, двадцать или даже тридцать постановлений, причем все затраты при подобной процедуре ограничиваются гербовым сбором; особенно же замечательно в этой восхитительной конституционной машине то ее свойство, что она запросто могла бы подписывать бумаги левой рукой, будь на то воля механика.  После того, как король подпишет все бумаги, его убирают в кладовую до следующей сессии, приняв предварительно необходимые меры предосторожности против злобных мелких насекомых, которые так лакомы до палисандра; впрочем, это единственные враги, какие способны нарушить покой счастливого обитателя картонного Лувра. Сие хитроумное изобретение свело цивильный лист до скромной суммы в 17 франков 32 сантима -- столько стоит маслянистая жидкость, необходимая для умащения царствующей фамилии; так что пока цены на оливковое масло не возрастут, революции жителям острова Цивилизации не грозят.

Справедливости ради следует добавить, что образ палисандрового монарха – не собственное изобретение Нодье; его рассказ не просто написан в форме рецензии, но в самом деле представляет собой рецензию на вышедшую анонимно в 1835 году брошюру бельгийского литератора и библиофила Анри Дельмота (носящую то же название, что и рассказ Нодье), и Нодье, как то и подобает рецензенту, заимствует некоторые остроумные и язвительные пассажи у рецензируемого автора. Впрочем, рассказ Нодье о палисандровом монархе существенно отличается от дельмотовского. Он одновременно и сильнее, и слабее. Сильнее потому, что у Дельмота отсутствует тема невозможности найти желающих стать королем; дельмотовские граждане предпочитают деревянного монарха просто из экономии. Слабее потому, что у Дельмота следом идет целый пассаж об ответственности министров, которая заключается в том, что каждому министру накинута на шею веревка, и всякий избиратель может, в случае если он не удовлетворен деятельностью того или иного министра, эту веревку на его шее затянуть. Сообщает Дельмот и о комплектовании палаты глухонемыми депутатами, которые не могут ни затевать дискуссий, ни торговать голосами. Эти образы Нодье в своем «Путешествии» не использовал. Впрочем, образ «политика с петлей на шее» появился в его творчестве независимо от Дельмота: еще в 1829 году, в статье из цикла «Разыскания о революционном красноречии», он упомянул средневековую сицилийскую республику, где «требовать изменения законов можно было, только поднявшись на трибуну с веревкой на шее».  Кроме того, в 1833 году в сказке «Сумабезбродий» он издевался над представительным правлением, изображая выборы монарха «по росту» («если король умирает, в дело идет ростомер, и наследником назначают того, кто всех выше»), а в 1842 году в очерке «Марионетки» нашел для парламентской демократии  не менее эффектную и не менее злую метафору: марионетки, пишет он, суть создания глубоко конституционные: «Дайте мне марионетки и нитки, и я тотчас создам кабинет представительного правления».

Полностью этот и другие иронические рассказы Нодье можно будет прочесть в книге Шарль Нодье. Сказки здравомыслящего насмешника, готовящейся к выходу в издательстве «Текст».