29.04.2013 | Книги

Трое как один

Новое имя, дикий голос, сенсационный дебют

Эту автобиографичную во многом книгу ни в коем случае не стоит глотать. Куда лучше пережевывать неспешно, тщательно. Здесь значимо каждое слово, и эта особенность характерна и для русского перевода – спасибо блистательному Леониду Мотылеву

Это совсем небольшая книжка, и тираж у нее небольшой – 2 000 экземпляров, но она умудрилась произвести своего рода бурю, пусть только в стакане воды. Самая важная информация о ней выведена на обложки – слова Майкла Каннингема: «Эта книга ни на что не похожа из всего, что я когда-нибудь читал, мы все должны быть благодарны Джастину Торресу, этому яркому, дикому голосу» и сообщение о том, что в 2011 году журнал Esquire назвал We The Animals лучшей книгой сезона.

Реакция наших критиков на книгу не столь восторженна. Пишут, например, что в ней нет характеров. Наверно, действительно, нет. А что есть? Есть истории из жизни трех мальчишек, трех братьев – Манни, Джоэла и неназванного персонажа, от лица которого ведется повествование – от детских лет до подросткового возраста. Еще есть их родители – Папс (пуэрториканец) и Ма (белая, из Бруклина). Дети ощущают себя единством. «Божья магия – число три. Мы были Божьей магией. Манни был Отец, Джоэл – сын, я – Святой Дух. Отец привязывал Сына к столбу под баскетбольным щитом и хлестал прутьями, пока Сын не спрашивал: за что, Папс, за что?» Еще они «наша компаша», «наша тройняша», «наша мушкетня», «наша братва», «наша обманщики». И животные. «Животные, сказал Старик, -- животные». «Мы их били, били, били, нам это было можно, разрешалось – быть самими собой, испуганными, мстительными, маленькими животными, хватающими то, что нам нужно».

Буквально каждый абзац хочется процитировать. Чтобы дать представление о мире мальчиков – поэтичном и жестоком. И неважно, что эпизоды окажутся вырванными из контекста. В каждом из них свой смысл, свои эмоции, свое видение мира. «Специально мы никуда не направлялись, просто ехали, рассекали ночь, легко и гладко, как не знаю что. Сначала через нашу округу, потом дальше, по глухим дорогам, мимо кукурузных полей. Ма спереди, прижалась к Папсу, голова на его плече, ветер треплет ее волосы вокруг них обоих, а мы, мальцы, наша компаша, подскакиваем в кузове, выцеливаем ружьями звезды и сбиваем их с неба одну за другой».

Или: «Мы проснулись оттого, что услышали, как Папс копает за домом: тяжелый дых, шорох лопаты, падение земли. Распахнули окно у себя на верху и высунулись в раннее утреннее небо, сонные и бестолковые, в одном белье, все трое одинакового цвета – летнего, темно-коричневого. Подними Папс глаза, мы показались бы ему чудищем с тремя головами и тремя туловищами, но он их не поднимал, а мы его не окликали».

Со временем столь тесное единство, конечно, распадается, хотя далеко не совсем. Младший брат, рассказчик, оказывается гомосексуалистом. «Они называли меня пидором, занудой, метелили меня в четыре руки, но все-таки были добрей ко мне, чем друг к другу. И все в нашей округе знали: они готовы драться за меня до крови, мои братья, и дрались уже».

Да, цитат на небольшую рецензию получилось многовато. Но это тот самый случай, когда текст книги говорит сам за себя. И лучше о ней никто и ничего не скажет.