Авторы
Рисунок Лизы Ольшанской . Рубрику ведет Ирина Щербакова - руководитель молодежных и образовательных программ Мемориала: Больше шести лет назад «Мемориал» вместе с еще несколькими организациями объявили первый всероссийский конкурс исследовательских работ для старшеклассников «Человек в истории. Россия – ХХ век». Мы стремились стимулировать подростков заняться близкой историей, историей того, что их окружает. Сквозная тема конкурса – судьба человека, судьба семьи на фоне двадцатого столетия, и это прежде всего постоянные перемещения и скитания – по своей, но гораздо чаще по чужой воле – по российским пространствам. Примечательно, как распределяются темы по карте страны. У каждого региона свои болевые точки и своя культурная память. У коренных питерцев – часто возникает тема блокады. В республике Коми большая часть населения – потомки ссыльных или бывших заключенных, в их памяти важнейшее место занимает история ГУЛАГа. Юг России – две доминирующие темы: голод и расказачивание. Из Бурятии идут работы – об уничтожении буддийских храмов и об их восстановлении. Из Калмыкии – о депортации калмыцкого народа. На примере конкурсных работ можно проследить, как переплетается общая национальная память с памятью региональной. Но сквозная тема – это история крестьянской России, и число таких работ не уменьшается. В 2005 году главной темой конкурса стала тема «Человек и война. Цена победы». Более 1,5 тысяч работ, пришедших на шестой конкурс, показывают картину Отечественной войны глазами нынешних 15-18-летних. Они – последнее поколение, у которого еще есть возможность соприкоснуться с живыми носителями коммуникативной памяти. Большая часть участников конкурса – школьники из небольших российских городков, поселков, деревень. Их деды и прадеды – те самые рядовые, из которых сложились миллионные цифры военных потерь. Большинство историй, записанных ребятами, рассказывают о жизни в тылу, в оккупации, об эвакуации, о бегстве, о разбомбленных эшелонах, о потопленных баржах. Это истории пленных и угнанных в Германию; это крайне тяжелая правда о партизанском движении, рассказать которую не берутся сегодня и взрослые историки; это картины непосильного, фактически принудительного труда и постоянных репрессий в тылу – то есть все то, что жило в народной памяти, хотя и вытеснялось из официальной памяти вплоть до 90-х годов. В Стенгазете мы будем публиковать лучшие конкурсные работы и прежних лет, и нынешнего года. Все они печатаются с большими сокращениями. Подробнее о конкурсе можно прочесть тут. Подготовка текстов - Виктория Календарова
Алатырские дети шефствовали над ранеными. Помогали фронтовикам, многие из которых были малограмотны, писать письма, читали им вслух, устраивали самодеятельные концерты. Для нужд госпиталей учащиеся собирали пузырьки, мелкую посуду, ветошь.
Приезжим помогала не только школьная администрация, но и учащиеся: собирали теплые вещи, обувь, школьные принадлежности, книги. Но, судя по протоколам педсоветов, отношение между местными и эвакуированными школьниками не всегда было безоблачным.
Когда создавались колхозы, муж и жена Щемелинины, бывшие сибирские партизаны, тоже не остались в стороне и стали активными строителями колхозного строя. Сергея Григорьевича Щемелинина в 1926 году восстановили в большевистской партии, и он стал первым председателем колхоза.
Василий Романьков и Татьяна только-только поженились, семьи их не бедствовали, но и не было в традиции русских крестьян помогать молодой семье. «Отрезанный ломоть» – так говорили о молодых. В далекие дореволюционные годы Семецкому сходу «не понравилось, как себя вел в селе» Романьков, поэтому Василия и Татьяну подталкивали к переселению в Сибирь. Переезжали с места на место, пока не осели в селе Пеньково Новосибирской области.
«Я с женой садился обедать, – пишет Никанор Васильевич, – под окошком нищий просит милостыню: я посмотрел, а это батя, у которого я работал, – Савва. Он раскулачен был и выгнан из своего дома. Я сказал: “Батя, зайди в избу, мы только что начали обедать”. Савва зашел, сел за стол и стал плакать: “Я никогда не думал, Никанор, у тебя обедать, а вот бог привел”».
«Корова от голода стояла, идти не могла. А потом легла. Я заплакала. Заговорила с коровой, стала ее уговаривать встать. А ведь я тоже тогда есть хотела. Работала наравне с взрослыми. И колосья вязала, и сено заготавливала. Стога вывозили на волах за 15 километров. А осенью картошку копали. И мешки с ней в колхоз привозили на телегах с волами».