Вместо перепалок в соцсетях конструктивнее было бы выявить глубинные противоречия в подходах к самым базовым, основополагающим ценностям. Это могло бы помочь осознать глубину раскола, развести стороны, и — как ни странно — начать поиски компромисса.

Неужели когда-нибудь к музыке, театру и к кино в нашей стране станут относиться с эстетической заинтересованностью, а песни или фильмы воспринимать не как подвиг воина, а как добросовестную, профессиональную работу?

Началось это предпочтение с конца девяностых. Именно тогда телевизионные начальники выяснили, что самые высокие рейтинги набирают, как ни странно, не новые дорогие программы, а старые советские картины. И в борьбе за аудиторию стали ставить в сетку фильмы тридцатилетней давности, легко опережающие не только российские премьеры, но и американские хиты.

Творческий союз Эрнста, Хабенского, операторов Сергея Трофимова и Улумбека Хамраева, работавших вместе над фильмами про Ночной и Дневной Дозоры, склоняет к мысли, что фигура Троцкого — которого называли демоном русской революции, злым ее гением, красавца и златоуста, гипнотирующе действовавшего на людские массы — будет предъявлена в зловеще-романтическом ракурсе.

Назови персонажей «Матильды» как-то иначе, император Хуан-Карлос, его любовница — рабыня Изаура, ей-богу, ничего бы не изменилось. Всё чересчур красиво: один пролет Ники и Матильды на воздушном шаре над Петергофом чего стоит. Закадровая музыка — ну такая драматически-сладкая, что я бы за такую композиторам руки связывал, хотя сочинил ее дважды оскаровский номинант американо-итальянец Марко Белтрами. Не очень, видимо, старался.

Все фильмы Нолана относятся к мужскому кино. Не зря, когда я вчера пошел на «Дюнкерк» в один из любимых мультиплексов, из женщин в зале присутствовала только моя супруга. А из представителей многоопытных поколений — только я. Вот она, классическая аудитория Нолана: парни-синефилы 20-30 лет.