«Каким вам запомнился уходящий год? — неоправданно бодрым голосом спрашивает медиа-барышня из телефона. — Каким он был для вас?»
«Ну, такое…» — неопределенно говорю я.
Нет, ну а все же?
Ну, а все же - это был год тревог – за родных, за друзей, за себя самих. Это был год дальнейшей эскалации абсурда, бушующего в общественном, в политическом, в медийном пространстве.
Это был год нескончаемых потерь.
Таков, разумеется, каждый год. Но этот, прошедший, по густоте человеческих потерь сопоставим лишь с предыдущим, а тот в свою очередь — с годами войн или с годами массового государственного террора.
Но моему поколению ведь и то, и другое известно лишь по рассказам старших, по художественной литературе, по мемуарам, по кино. Поэтому мы постоянно «вспоминали» то, чего не могли помнить сами. О похоронках, о бомбежках и бомбоубежищах, о светомаскировке, о шуме ночного мотора в гулком пустынном дворе, о резко хлопающей в ночной напряженной тишине дверце лифта, о ночных шепотах: «Это за кем?»
За кем сегодня пришла эта поганая бездушная зараза, что бы это ни значило? За кем она явится завтра?
Сейчас тоже гибнут или страдают, и не только на «ковидных» фронтах. Людей хватают, людей пытают, людей за просто так держат в тюремных камерах, таскают на допросы или являются к ним с обысками в пять часов утра. Их мучает, им ломает жизнь не вирус, их мучают другие люди, устроенные, казалось бы, несколько сложнее, чем вирусы, но точно так же, как и они, лишенные органов чувств.
Да, все так! Но все равно!
Но все равно нам что-то кажется смешным и от чего-то нам весело. Мы живые, и едва ли так уж надо этого стесняться.
Когда я узнаю о том, что кто-то у кого-то родился, кто-то излечился от тяжкой хвори, кто-то издал долгожданную книжку, кто-то показал фотографию смеющегося ребенка, кто-то продемонстрировал спящего среди подушек толстого теплотворного кота, кто-то сообщил о том, что у него или у нее с утра непонятно почему хорошее настроение и хочется петь, я думаю, что в наши времена вот это все вместе и каждое по отдельности необходимо аккуратно складывать в специальную непромокаемую и несгораемую коробочку и бережно хранить ее в укромном и надежном месте, время от времени открывая ее и любовно разглядывая эти драгоценности.
Новогодние дни с их невольно повышенной возбудимостью обладают способностью выуживать из памяти какие-то случайные эпизоды, ощущения, запахи, звуки. И не только выдергивать их из памяти, но и неизбежно наделять их не всегда свойственной им значительностью, тайными какими-то смыслами и не без некоторого основания подозревать их в причастности к миру чудес.
Что-то ведь надо же и пожелать? Вам, себе, нам всем?
Давайте пожелаем друг другу выжить. Не просто физически выжить — это, разумеется, само собой, особенно если учитывать некоторую специфическую, мягко говоря, фактуру нынешних времен.
Это само собой. Но не только. Пожелаем друг другу выжить такими, какие мы есть, то есть не теряющими ощущения внутренней свободы, способности к диалогу, к трезвому анализу, к спасительному здравому смыслу.
Можно также пожелать сохранять в меру возможности веселые и непредвзятые отношения с реальностью, учась при этом отличать реальность, даже не самую комфортабельную, от навязчивого бреда, пусть даже и соблазнительного.
Давайте понадеемся также на то, что все наши любимые останутся с нами, что все те, с кем нам всегда интересно и весело, останутся живыми, здоровыми и бодрыми, насколько это позволят обстоятельства… Ну, и на обстоятельства понадеемся тоже.
Впадая хотя и не в смертный, но все же в несомненный грех самоцитирования, позволю себе сказать, что «самое главное — это найти наиболее адекватную форму сочувствия друг другу». Попробуем преуспеть и в этом деле тоже.
С Новым годом, мои дорогие!
Источник: О стране и мире,
