21.06.2012 | Диски

На 10 лет старше

В сущности, скрипка и есть тут главная героиня

В начале нулевых скрипач и композитор Алексей Айги со своим лихим камерным ансамблем входил в джентльменский набор гуманитарной молодежи — вместе с дешевой водкой в «Проекте О.Г.И.», песнями Леонида Федорова, концертами в культурном центре «Дом» (для студентов — скидка), писателем Эрлендом Лу, режиссером Кустурицей и о чем там еще мог писать журнал «Афиша». Айги и его коман­да блистательно перевирали Заппу, разложив его на партитуру, искрометно скрещивали академический минимализм с краутроком, в конце выступления ­непременно читали узбекский рэп; чего уж там — для меня самого словосочетание «Черный русский» сперва было названием сочинения Айги, и уже сильно потом — именем коктейля.

Прошло 10 лет — и все эти годы «4’33’’» фактически было не слышно. Они замолчали без помпы: худрук много работал в кино, группа давала концерты, но ничего нового не выпускала и, в общем, пропала с радаров. И вот теперь — полномасштабный камбэк. Во всех смыслах полномасштабный: диск писался с оркестром Musica Viva, и его торжественная мощь слышит­ся тут с первой же вещи.

«Hard Disc» — чуть ли не первый альбом Айги, говоря о котором, чувствуешь необходимость прибегать к терминам типа «глиссандо» или «крещендо»; вторя заложенной в названии саркастической двусмысленности, он будто бы противопоставляет суетливой эпохе литую классичную красоту. Чувствительные струнные, лирические духовые, текучее киношное фортепиано, мерная ритм-секция; мелодические переплетения, архитектурная стройность композиций — это вдумчивая, глубоко заглядывающая в себя музыка, по большей части исполненная какой-то вековой отвлеченной печали. И главное — скрипка. Скрипка, которая стенает, свирепеет, стонет, упивается, трепещет, витает, намекает, причитает. В сущности, она и есть тут главная героиня, и даже самые голливудские моменты тут оправданы, потому что это и есть саундтрек — для нее; именно скрипка придает этой музыке остроту и должную степень неуютности; обеспечивает искомый катарсис. Иными словами, променяли хулигана на серьезного композитора. Не факт, что это выгодный размен, — но он, во всяком случае, внутренне непротиворечив. «Предпоследний танец» — так называется самая удачная здесь вещь; памяти отца лидера ансамбля, поэта Геннадия Айги, посвящена самая пронзительная; и вся эта музыка, в общем, об этом — про момент перед титрами, про предчувствие конца, про ощущение финала. Очень красивого финала.

Источник: "Афиша", 28 мая 2012,