Авторы
Лучше начать с казней, чем кончить ими. Так решил наш новый-старый президент, не побоявшийся омрачить свою тошнотворно гламурную инаугурацию невиданно жестоким разгоном санкционированного митинга, загнанного перед этим в провокационный тупик. Я вам не Медведев, не игрушечный Симеон Бекбулатович, я сам Вова Грозный, который вернулся.
При мне не будет игр в демократию, а то распустились за годы моего иллюзорного отсутствия, при мне все будет как при бабушке – жестко, просто, отчетливо.
Я буду, конечно, вешать лапшу на уши простому народу по поводу моей заботы о нем, а при этом поддерживать олигархический капитализм в виде дружеской ренты. Но вот чего не будет, так это шагов назад – мол шаг вперед, два назад. Так вот назад уже не будет. Кагебешные пешки так не ходят.
Самое смешное, что даже этот разгон и аресты, если что пойдет не так, можно будет списать на того же Симеона Бекбулатовича – ведь формально это был последний день его президентства. И это не я, а он обещал вам либеральную манну небесную в виде выборов губернаторов и свободной регистрации партий. Даром, что потом мы перестраховались и довели эти законы до абсурда. Так как перестали бояться этих оппозиционных митингов и шествий, ибо нашли для них разные виды противоядия: у нас на любого Навального есть свой Кургинян с винтом, а на Удальцова – свой Проханов с закоулками. Но главное, что решили уже давно – хватит идти на даже мифические уступки, надо переходить в нападение. То есть к провокациям и спецоперациям. Разве не провокаций было то, что за все многочисленные фальсификации на выборах и 4 декабря и 4 марта – никто не понес никакого наказания? И напротив были награждены главные соучастники – Чуров и Нургалиев? Разве не это шершавым языком плаката сказало, что митингуй не митингуй – все равно получишь рубль? Потому что боялись, а поначалу боялись – ни слов и митингов, но действий. Оранжевую гидру революции.
И когда бояться устали, то есть согрелись, дрожавши, решили сами все ускорить, чтобы не запускать итак уже опасную ситуацию. Для того и спровоцировали долготерпивых людей на активные действия.
Радикализация протеста была предрешена изначально. Она была предрешена тем, что власть, как Васька, даже когда его ругают и стыдят - слушает, да ест. То есть на слова она вообще не реагирует, а если реагирует, то по-медведьевски: туда-сюда-обратно. Власть ни при каких условиях не способна признать не то, что свое преступление, свою ошибку, даже когда ее ловят за руку с поличным, она все равно по-бабьи отпирается до последнего. А последнее, о чем она помнит, – это Мубарак и Каддафи.
Путин Грозный решил дать битву на ранних подступах к Москве. Потому что собирается долго и славно править нами, пока сам не захочет уйти, а он этого не захочет никогда.
Вчера он просто решил провести спецоперацию и заманить в ловушку тех, кто не в силах был противиться искушению. То есть оживить страшилку про сакральную жертву. И так как крови все не было и не было, решили первую кровянку пустить сами. Чтобы потом все свалить на оппозицию, мол, мы им со всей любезностью – протестуйте, сколько душе угодно, а тем временем превратим Москву в военный городок на марше и сделаем так, чтобы у вас выхода не оставалось, как упасть в нашу западню.
«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.
Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»
