22.11.2011 | Диски

Моя изнуренная биофилия

Голос и музыка певицы Бьорк тоже являются частью вселенной.

«Вам откроется удивительный мир, в котором природа, музыка и технология объединяются в одно целое», — вкрадчиво произносит какой-то старикан голосом доброго волшебника (старикана на самом деле зовут Дэвид Эттенборо, это кто-то вроде британского Николая Дроздова). Пораженный слушатель — в данном случае, наверное, точнее сказать «зритель» — видит на экране айпэда расчерченную извилистыми белыми линиями галактику мерцающих звезд. Коснись одной — и попадешь в игру наподобие Audiosurf, в которой нужно летать по коридорам и собирать кристаллы. Коснись другой — и придется спасать клетку от заражения гибельным вирусом (или наблюдать, как красиво он разрушает организм). Еще можно самовольно разбирать песни по частям, читать сопроводительные манифесты, летать от одной звезды к другой. Голос и музыка певицы Бьорк тоже являются частью вселенной.

После того как Бьорк десять лет назад выпустила альбом «Vespertine», где ее сердце разбилось на тысячу красивейших осколков, после того как она сошлась с художником Мэттью Барни, ее, кажется, правильнее называть не музыкантом, но артистом — если иметь в виду английское значение слова «artist».

Вся ее деятельность последних лет так или иначе являет собой опыты над искусством звука, попытки ответить на каверзные вопросы, которые, в общем-то, никто не задавал: что если записать пластинку без музыкальных инструментов? что если свести Тимбаленда с исландским хором? «Biophilia» в этом смысле — апофеоз: искусство звука — то есть собственно песни — здесь уже где-то на третьем плане; это крупномасштабная мультимедийная инсталляция со всеми положенными атрибутами.

На один пересказ феноменальных подробностей записи можно потратить пару тысяч знаков: Бьорк изобретает новый инструмент из челесты и гамелана! Бьорк поет о черной материи и о ДНК! Бьорк использует в записи трансформатор Теслы! Бьорк пишет песню в размере семнадцать восьмых! Бьорк организует контрапункт в соответствии с движением планет относительно друг друга! С точки зрения маркетинга это вообще во всех отношениях блистательная затея: когда на экране того же айпэда возникает просьба заплатить два доллара, чтобы познать внутренний мир очередной звезды, — ну как тут откажешь. «Biophilia» зрелищно сводит вместе последние достижения техники, околоньюэйджевую философию (природа есть храм, и должно чтить ея — общий пафос тут примерно такой) и современное искусство; если это на что-то и похоже, то на последнюю запись The Knife — авангардистскую оперу, написанную на основе трудов Дарвина. Собственно, и проблемы у Бьорк те же, что у The Knife — в описании это все звучит куда более увлекательно, чем по факту; возможно, «Biophilia» смотрелась бы куда более состоятельно, если бы рецензия на нее появилась в рубрике «Выставки». От прослушивания альбома остается беспрестанный перезвон в ушах, трансатлантический голос ведьмы, рвущейся в рай, и неподражаемое раскатистое «р-р-р», которое певица по-прежнему пропевает как никто на земле. В смысле саунда, как ни странно, «Biophilia» зачастую напоминает записи Джоанны Ньюсом — тут главенствуют похожие струнные перекаты; другой вопрос, что там, где Ньюсом держится корней и кропотливо выстраивает нарратив, Бьорк растекается мыслью по мировому древу. По своей органике «Biophilia» — довольно растительная запись, что логично, учитывая общий посыл. Мелодическая абстрактность поздней Бьорк оправдана тут чисто натуралистическими резонами, и внятная драматургия появляется только тогда, когда ее требуют законы природы; безоговорочно лучшая тут вещь — «Virus», блестяще реализующая метафору «любовь — это страшная болезнь». В остальном — звучки, жучки, огласовки, фразировки, капли росы, технологические чудеса на виражах, обрывки чудес; и только — хотя и это, наверное, неплохо.

К «Biophilia» вряд ли применимо слово «диск» (это тот редкий пока что случай, когда физический носитель предназначается исключительно для бедных), зато все-таки применимо слово «альбом» — если, опять же, брать его в том значении, в котором его употребляют в современном искусстве.

Это музыка, которую надо смотреть, трогать, пробовать наощупь, исследовать тактильно — и в конечном счете прийти к выводу, в свое время озвученному человеком с теми же инициалами, что у Бьорк Гудмундсдоттир: за последнюю тысячу лет мы постигли печальную часть наук, настало время заняться чем-то другим.

Источник: "Афиша", 10.10.2011,