Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

04.06.2010 | Арт

Держите меня семеро

На какие выставки люди ходят сотнями тысяч и даже миллионами?

За первые три дня работы выставки "Пикассо. Москва" в ГМИИ им. Пушкина ее посетили более 10 тысяч человек. То есть примерно столько, сколько за аналогичное время бывает в центральных "Макдональдсах". Довольно сложно представить себе такую уйму людей в принципе, как и четко формулируемую причину, по которой эта уйма, способная заселить небольшой город, могла бы захотеть за пару дней освоить музей изобразительного искусства.  Но 10 тысяч - это еще ничего. Газета The Art Newspaper приводит более впечатляющие цифры за 2009 год, в сравнении с которыми отечественные показатели кажутся не такими выразительными. Первые три строчки рейтинга занимают выставки в японских музеях: "Ашура-дэва и сокровища храма Кофукудзи", древности из сокровищницы Сесо-ин и экспозиция предметов из императорской коллекции - каждая из них интересовала примерно по 15 тысяч посетителей в день. Специалисты считают, что причина кроется в том, что многие японцы воспринимают эти произведения искусства как духовные артефакты, а некоторые даже молятся на них. Кстати, прошлогодняя выставка того же Пикассо в Гран-Пале в Париже оказалась не менее намоленным местом: за время работы ее посмотрело около 750 тысяч посетителей - и это шестое место в рейтинге. Этим цифрам, конечно, далеко до того, чтобы говорить о массовой истерии или чем-то подобном, но тем не менее непросто вообразить себе футбольного фаната, стоящего в трехчасовой очереди, чтобы попасть на стадион "Лужники" - тогда как в Пушкинский музей на Пикассо стояли. На какие выставки люди ходят сотнями тысяч и даже миллионами, попыталась вспомнить Ольга Вад. 


Гюнтер фон Хагенс "Body Worlds"

(c 1995 года, более чем в 50 городах по всему миру)

"Пожаловаться на картинки" - эта фискальная функция Google выглядит самым художественно оправданным соседством с фотографиями пластинатов Гюнтера фон Хагенса. Ведь вряд ли кто-либо чаще, чем этот, склонный к активному творческому переосмыслению своих научных открытий доктор анатомии, получал жалобы и судебные иски. Он получил и за пересечение обтекаемо формулируемых границ морали, и за юридически незаконные закупки материалов для своих инсталляций в Киргизии, Китае и России. Придуманный им еще в 1978 году метод пластинации, позволяющий сохранять мертвые ткани продолжительное время, в течение почти что двадцати лет использовался в образовательных целях - для создания пособий для студентов-медиков. И только в 1990-х Хаггенс стал выставлять человеческие трупы на отдельной для медицины территории - в качестве скульптур, или объектов - в общем, так или иначе зашел на территорию современного искусства.

Совокупляющиеся, поигрывающие в покер или делающие тройной тулуп - эти в буквальном смысле замершие тела, разобранные по косточкам, мышцам и сухожилиям, составили гастролирующую выставку Body World's, которую уже посмотрели почти 30 млн человек по всему миру. И именно этот театр, цирк и кунсткамера одновременно, в которые Хагенс превратил анатомию, оказались тем, что может объединить практически столько же людей, сколько сайт vkontakte.

Вся эта затея, помимо коммерческого компонента, по сути, конечно, -  чистая демонстрация возможностей работы с "материалом". И возможности не менее впечатляющи, чем сам материал: Хагенс именно что жоглирует тканями и органами, вытаскивая на поверхность фигуры то мягкие ткани разной глубины, то обнажая кости, то точечно оставляя кусочки кожи. И наблюдается за тем, как идея отношения к изображению человеческого тела как к материалу, которому можно найти пластическое решение, выворачивается до того, чтобы это тело непосредственно как материал использовать, и как этот выверт одновременно рассказывает, судя по общественной реакции, о сохранившихся табу и зонах сакральности  - наблюдается за этими процессами со смешаными чувствами.

Здесь и тошнотворное послевкусие, которое оставляет после себя бесстыдное разглядывание законсервированной плоти, и площадное желание увидеть то, о чем так много говорят, и эстетическое наслаждение от сочетания формы, цвета и фактуры, и гнев от откровенного цинизма - в общем, весь этот аттракцион из понятных и смутных чувств и эмоций работает и больше всего напоминает пародию на контепморари арт. Кроме того, сам Хагенс комическим образом похож на другого возмутителя общественного спокойствия - Йозефа Бойса. И сходство это артикулирует: в частности, профессор никогда не появляется на публике без фетровой шляпы.

Тем временем, в середине марта в зоопарке германского города Нойнкирхе открылась новая выставка пластинатов - на этот раз Хагенс занялся животными. Посмотрим, кто завоюет больше зрителей - освежеванная бычья туша, акула в формалине или пластинированные жираф со слоном.


"Запретное искусство-2006"

(март 2007, Музей и общественный центр имени Андрея Сахарова, Москва)

Открытая рана отечественного арт-сообщества и непрекращающийся культурно-политический скандал - судебный процесс над организаторами выставки "Запретное искусство-2006" Андреем Ерофеевым и Юрием Самодуровым. История-уроборос, начавшаяся с идеи собрать для одного проекта работы, не разрешенные к показу в московских музеях и галереях, и вылившаяся в то, что куратора и директора сахаровского Центра обвинили в разжигании религиозной вражды. Небольшая по объему выставка длилась всего около трех недель и, как часто бывает с проектами, не завязанными на таких народных марках, как "Винзавод" или "Гараж", по определению не могла быть ориентирована на широкий круг зрителей. Тем не менее, крестовый поход ультраправых и православных организаций (напомним, что "Народный собор", инициировавший заведение дела и его передачу в суд, еще в 2003 году разгромил выставку "Осторожно религия", проходившую в том же Центре) на современное искусство, которое "развращает нравы москвичей и их культуру", стал одной из самых обсуждаемых тем в сети: поисковики выдают более миллиона ссылок на запрос о выставке.    

Как бы ни было горько от самого факта этого тягостного асбурда и от того, какие последствия могут быть у его участников, год открытых слушаний в Таганском суде оказался живительной инъекцией в такое подверженное авитаминозу явление, как общественная дискуссия. И развернулась она не только в блогах. Существование негласной, неофициальной цензуры в арт-мире, границы дозволенного для художника, отношения власти и искусства, возможности диалога между художником и зрителем - все эти дико общие вопросы, камерным образом поставленные одной выставкой, неожиданно вышли в топ и получили осязаемый материал для стремящихся к конкретике ответов. И помимо обогащения медийного пространства хорошими текстами, буйными акциями и задокументированными спорами, еще актуализировался жанр судебного рисунка - Виктория Ломаско делает замечательные комиксы всех заседаний.

Повлияет эта дискуссия на исход дела или нет - пока не вполне ясно. Звездный состав свидетелей защиты - а в  этом качестве выступали и поэт Лев Рубинштейн, и художники Дмитрий Гутов, Семен Файбисович, Дмитрий Врубель, а также многие другие - пока не смогли впечатлить судью Светлану Александрову и поколебать авторитет ангажированных экспертных заключений и кликуш со стороны обвинения. Цитировать  заключения, легшие в основу обвинения, и показания сторонников версии, что Ерофеев и Самодуров "подготовили себе вечные муки и ад после смерти", можно бесконечно - настолько они пропитаны гоголевским сюром и логически непредсказуемы в поворотах сюжета. Будь то заключение психолога Виктора Слободчикова о том, что работа Александра Косолапова "Реклама Макдональдса" вызывает у зрителя нравственные страдания. Или общий вывод искусствоведа Натальи Энеевой о произведениях, в которых образ Христа подменен изображением Микки-Мауса, где "рабочим моментом является нарицательный смысл понятия "мышь". Тем не менее судебный абсурд всегда имеет серьезные последствия - и остается только надеется, что шум, звучащий поверх этого дела, окажется не белым.


Banksy Summer Show

(июнь-август 2009, Bristol City Museum and Art Gallery, Бристоль)

Замечательный случай. В Bristol City Museum, государственной организации, на деньги пресловутых налогоплательщиков прошла выставка работ, которые обычно за эти же деньги  старательно уничтожаются. Более ста произведений арт-террориста и политического граффитиста Бэнкси показали в четырех стенах пространства, где раньше выставлялись Пикассо и Моне. Не так давно та же мэрия Бристоля разыскивала художника за вандализм, а сам Бэнкси вовсю издевался над академическими музеями  - вспомнить хотя бы, как он тайно подложил в Британский музей камень с "петроглифом" с изображением тележки из супермаркета, который музейные работники обнаружили только восемь дней спустя.

За двенадцать недель выставку, автора которой не только в лицо никто не знает, но и биография которого за более чем десять лет творческой карьеры никак не прояснилась, посетили около 300 тысяч человек. И к этому количеству можно смело добавить практически все полумиллионное население города Бристоля, в котором Бэнкси живет (а это единственное, что о нем вроде бы достоверно известно) и на стенах которого оперативно высказывает свое мнение по многим острым политическим и социальным проблемам, будь то пытки заключенных в тюрьме Гуантанамо или израильско-палестинский конфликт. А еще к этому можно приплюсовать не только жителей британских городов, но и граффитчиков по всему миру, которые скачивают с сайта Бэнкси трафареты и воспроизводят его крыс и целующихся констеблей у себя на районах. И, конечно, в связи с последним сюжетом здесь нельзя не вспомнить реплику отечественных художников "Синие носы" - "Эру милосердия" (поцелуй двух милиционеров на фоне березовой рощи), которая уже дважды успела поучаствовать в скандалах, связанных с цензурой - усеченном по составу участников "Соц-Арте" и злополучном "Запретном искусстве - 2006".  

Что касается собственно выставки, то ее подготовка была не менее законспирированной, чем личность самого художника. В течение двух месяцев музей был закрыт, и считается, что о том, что именно готовится, не знали даже в правительстве. Директор музея Кэйт Бриндли уверяет, что так и не пообщалась с Бэнкси лично, но точно знает, что он был среди бригады, готовящей выставку.  

Бэнкси очень старается быть злым и радикальным и вовсю борется с демонами. Его демоны неизменны - полиция и супермаркет. Грубоватый юмор - то, с помощью чего он их изгоняет. Его произведения просты до плакатности, свойственной большинству уличных художников. Нагрузить античную статую бумажными пакетами, перечеркнуть классический натюрморт фразой "Здесь я подвел черту" и отправить его в мусорный бак, усадить робота-полицейского на игрушечную утку и написать на груди Peace  - вся эта уже привычная в современном искусстве бесцеремонность и амбициозность зрителю, видимо, не надоест никогда и будет стабильно откликаться в их сердцах радостным "бугага". Дюшан все-таки подпортил репутацию искусства, однажды пририсовав Джоконде усы и этим погрузив нас в вечное ожидание гэга. 

Бэнкси даже разрисовал своими трафаретами несколько холстов:  омоновцы бегут по зеленой лужайке, держась за руки, маленький черный рикша везет на себе упитанную европейскую пару...  Осмысленности смотреть на новые трафаретки и показывать их именно в стенах галереи, в общем-то, немного. Но и маркетингового хода налицо нет: пытаться продать за деньги свободное право видеть уличное искусство никто не пытается - вход на выставку все время был свободный. Яростный антикапитализм и социально-критическая  ангажированность работ Бэнкси не защищают его от обвинений в жульничестве и спекуляции на наболевших темах. Арт-сообщество его не очень-то признает. В частности, в британской прессе много обсуждается, номинируют ли Бэнкси на премию Тернера или нет в этом году и может ли он в принципе быть номинированным. Сам же Бэнкси собирает все формальные атрибуты художника: сначала дал согласие на музейную выставку, на которой даже инсталлировал кусочек своей мастерской, а теперь срежессировал ленту "Выход через сувенирную лавку" - забавное повествование об энтузиасте, который якобы снимает фильм о знаменитом граффитисте.


2-ое фотобиеннале PhotoQuai

(сентябрь - ноябрь 2009, Париж)

Самая посещаемая выставка в прошлом году, если не считать "японское чудо", 2-ое фотобиеннале PhotoQuai в Париже с лихвой обогнала по количеству зрителей даже главное событие в арт-мире - биеннале в Венеции, которая к тому же в прошлом году считалась самой популярной за всю историю своего существования. И хотя у русских СМИ PhotoQuai практически не вызвало интереса - видимо из-за того, что ни одного отечественного фотографа в нем нем поучаствовало, - тем не менее специфика нам более чем близка. От обычного фотобиеннале эта отличается тем, что, проходя в самом что ни на есть европейском городе, посвящена исключительно "незападной" фотографии. А как известно, несмотря на то, что Россия играет в Чемпионате Европы по футболу, для Франции она Европой не является - к примеру, никаких скидок российский студент на билет в Лувр не получит.  

У биеннале куратор с очень правильным именем - Анахита Гхабаян Этехадих, иранский галерист и основательница фотогалереи Silk Road в Тегеране. Для главного проекта отобрали 50 участников из 32 стран, причем, принципиально, это были ни разу не выставлявшиеся в Европе фотографы. 

Любопытно, что несмотря на весь пафос интернациональности, равенства и братства, есть что-то колониальное в том, как были выбраны страны-участники и площадки для проведения выставок. А выбраны они были исходя из того, какие части света представлены в Музее неевропейского искусства на набережной Бранли. Главный проект  разместился в саду вокруг музея и прямо с его структурой рифмовался - Латинская Америка, Африка, Ближний Восток и так далее. Плюс сделали и "национальные павильоны": мексиканский проект выставлялся в Институте Мексики,  австралийский - в посольстве Австралии, японский - в японском культурном центре. В общем, по принципу: назвался монголом - полезай в отдел монгольского народного творчества. Оказалось, что именно такой подход организаторов нашел очень широкий отклик среди зрителей.

В принципе, каждый раз, когда слышишь о выставке фотографов из стран третьего мира, со скукой представляешь очередные репортажные съемки о бедности и лишениях или нескончаемые потреты аборигенов в народных костюмах. И вроде бы именно с тем, чтобы избежать этих туристических образов, фотографов в каждой стране отбирал местный куратор. Однако это не сработало: по большей части банальные снимки, какой-то современный академизм, обилие фотошопа и неуместного маньеризма. Естественно, были и интересные работы, построенные не на спецэффектах или умильной этнографии. Например, иранский фотограф Гохар Дашти (Gohar Dashti) сделал интересный постановочный проект о молодой арабской паре, обустраивающей семейный быт на поле боя в окружении танков и солдат, в атмосфере абсурда и отчуждения. А китайский фотограф А Йин (А Yin) сняла живописную серию о жизни последних монгольских кочевников. Можно назвать еще несколько имен - Мирто Пападопулос (Myrto Papadopoulos), Илан Годфри (Ilan Godfrey), Лю Гуанг (Lu Guang) и так далее - но их не наберется и десяток.

Идут ли зрители за стандартным набором экзотических фотокарточек из дальних поездок: дети, сансеты, нищие, слоны и рынки? Видимо, да. Но ведь ни французские организаторы, ни даже иранский куратор не решились отвести современному "незападному" искусству пространство вне этнографического музея - и позиционировали его прежде всего как экзотику и периферию. И тогда как биеннале, имеющие долгую историю, как раз пытаются найти выход из своей структуры, ориентированной на национальные представительства, то PhotoQuai, впервые открывшаяся только в 2007 году, стартовала именно с этих позиций. 


Джефф Кунс в Версале 

(сентябрь 2008 - январь 2009, Версаль)

Что могло бы вызвать митинг в защиту памяти короля Людовика XIV и одновременно просьбы продлить шоу? Как оказалось, для этого достаточно небольшой, но очень наглой выставки Джеффа Кунса в королевских апартаментах и садах Версаля, работы которого уже принято называть провокационными без кавычек. Выставка подвела черту особенно продуктивного для художника года: он не только из всех ныне живущих художников оказался автором самых дорогих на тот момент работ с нелепейшими названиями - "Цветок из воздушного шарика" и "Подвесное сердце", - проданных примерно за 14 миллионов долларов каждая, не только в десятке самых дорогих оказалось целых шесть его скульптур, но также по версии ежегодника Artprice он занял первое место в рейтинге Топ-500 самых успешных современных художников.

Около миллиона людей пошли смотреть на эти чудеса арт-бизнеса. Причем даже не на скандальную и откровенную серию "Сделано на небесах" с участием его бывшей жены порно-звезды Чиччолины, а на "Лобстера", мраморный бюст-автопортрет и еще тринадцать гигантских скульптур - будь то детские надувные игрушки, реалистично выполненные в стали, или фарфоровые фигурки-переростки. "Надувная собака" - рядом с шедеврами Веронезе, "Подвесное сердце" - над Королевской лестницей, знаменитый "Кролик", копия которого участвовала в постановке Майкла Элмгрина и Ингара Драгсета Drama Queens и болтала голосом Кевина Спейси с шедеврами Джакометти и Уорхола, - в Салоне Изобилия. Для репродуцирования банальностей у Кунса есть целая артель из тридцати человек, а сам художник считает, что его деятельность очень близка к работе мастерового: мол, потратьте на изготовление сердца 6500 рабочих часов или попробуйте найти такие технологии, чтобы сделать скульптуру Майкла Джексона из фарфора в человеческий рост. Шимпанзе Баббл, изображенная вместе с Джексоном, кстати, в реальной жизни имела выразительный финал - ее, возвращаясь к началу разговора, после смерти запластинировал Гюнтер фон Хаггенс. 

Весь этот диснейленд помог Кунсу заработать не только репутацию насмешника от искусства, но и более 81 миллиона евро. Бывший брокер с Уолл-Стрит сумел запустить в святая святых европейской культуры не что-нибудь, а разговор о финансах. В Версале, построенном в XVII веке и бывшем символом богатства и расточительства, кричащие и нарочито безвкусные работы, стоящие миллионы, смотрятся как нувориш в аристократическом обществе или, в общем, как современный турист в шлепках в Версале. 

Практически каждое интервью, которое Кунс дает, превращается в бодрую протестантскую проповедь о том, что мечты сбываются. И это не только про то, что американец, производящий отчаянный китч в перемешку с порнографией, оказался в заповеднике изящных искусств, но и в смысле, что все его работы - это его или чужие сбывшиеся мечты. И "новый Король-Солнце Версаля", как его окрестила газета Le Figaro, вовсе не так уж ироничен, когда говорит, что барочное окружение дворца - идеальный контекст для понимания философской природы его работ.  Мария-Антуанетта, как нам известно, тоже не могла устоять от предметов роскоши - особенно, если они розового цвета и украшены большим золотым бантом.



Источник: Соль, 17 мая 2010,








Рекомендованные материалы


Стенгазета
08.11.2021
Арт

Вечные 90-е

Творчество Межерицкого - странный феномен сознательной маргинальности. С поразительной настойчивостью он продолжал создавать работы, которые перестали идти в ногу со временем. Но и само время перестало идти в ногу с самим собой. Ведь как поется в песне группы «Буерак»: «90-е никуда не ушли».

Стенгазета
28.07.2021
Арт

Внутренний фронт

Зангева родилась в Ботсване, получила степень бакалавра в области печатной графики в университете Родса и в 1997 переехала в Йоханесбург. Специализировавшаяся на литографии, она хотела создавать работы именно в этой технике, но не могла позволить себе студию и дорогостоящее оборудование, а образцы тканей можно было получить бесплатно.