22.04.2008 | Диски

Перекличка призраков

На смену прежней тягостной истине и призывной мольбе пришли растерянные вопросы и неуверенное отрицание

От Portishead, бристольских певцов возвышенного уныния, инженеров-изуверов, протирающих дыры на студийных пультах, ждали… Стоп. Давайте все-таки начистоту. «Ждать» в данном случае — неверное, лживое слово. Можно было переживать, вспоминать, сожалеть — но ждать?

Последний раз Portishead предъявляли публике новые сочинения 11 лет назад — когда знать слово «построк» было прогрессивно до невероятия, персональный компьютер был изрядной роскошью, а интернет — вотчиной технической интеллигенции, когда, наконец, худшим грехом американского президента был минет в Овальном кабинете. За минувшее время умер Джордж Харрисон, группа The Smashing Pumpkins распалась и собралась вновь, про интернет и американского президента вы и сами все знаете (не говоря уж о российском). Воздвигнув два классических альбома, с которыми сверялись печальные девушки и юноши с туманными глазами, Portishead пропустили и упустили эпоху. Ушли не в отпуск — в летаргический сон.

В прежних Portishead была печаль, была горечь, была, наконец, какая-то выстраданная гордость. В Portishead новых появилась растерянность.

Строфа на португальском, потом фабричный ритм, потом гитарный сигнал тревоги — так «Third» начинается. Прошивающий песенную ткань механическим битом барабан — это вообще, наверное, самый принципиальный звук для новых Portishead; опора и в каком-то смысле надежда альбома. Когда его нет, музыка пугливо трепещет, словно пытается нащупать почву под ногами (см. «The Rip» и «Small»). Мерный, почти трансовый ритм скрепляет альбом воедино; удивительная акустическая вещь «Deep Water» (будто бы позаимствованная у психофолковых фей из круга группы Espers) служит перемычкой в пути от вступительных слов к финальному пароходному гудку. Portishead, безусловно, не разучились творить упадническую красоту и наводить морок; многие вещи на «Third» могут служить образцом плакучей лирики (непонятная песенка «Nylon Smile», последнее слово «Threads»). Меж тем собраны эти песни из самых черствых звуков: на месте ностальгических семплов (которых тут нет вовсе — все сыграно от руки) и виниловой теплоты — писк, скрип, скрежет; музыка как будто отчуждает ту красоту, которую создает, делает плохую мину при хорошей игре.

В том, как устроен «Third», есть какое-то глобальное недоумение. Portishead с самого начала отличались от своих бристольских земляков цветом кожи (с Трики все ясно; Massive Attack — альянс белых и черных); но «Third» — это уже не просто белая музыка, это практически смертельная бледность.

Странная безжизненность «Third» происходит во многом от того, как складываются взаимоотношения музыки и вокала. Голос Бет Гиббонс всегда подразумевал большую человеческую трагедию, на «Third» же она поет так, будто бы все уже решено за нее, будто ее здесь нет. Поет о том, что нечего петь. На смену прежней тягостной истине и призывной мольбе («Никто не любит меня»; «Дай мне причину, чтобы быть женщиной»; «Дай мне все, что у тебя есть») пришли растерянные вопросы и неуверенное отрицание. Тексты «Third» складываются из постоянных сомнений в высказывании как таковом, в том, что коммуникация в принципе возможна. «Я никогда ни в чем не уверена», «Знаешь ли ты, что я потеряла?», «Почему я не умею бороться с собой?», «Я не могу описать вкус жизни»; кто это я? должен ли я кому?

Музыка Portishead так или иначе всю дорогу имела дело с прошлым — естественным (забытые саундтреки и прочая меморабилия альбома «Dummy») или искусственным (намеренно состаренные, покореженные инструментальные партии пластинки «Portishead»). Причины их величественной убедительности заключались во многом в призрачной природе песен — это было такое нехорошо забытое старое, ползком, шепотком говорившее о настоящем. Штука в том, что за прошедшее время Portishead, кажется, сами перестали чувствовать плоть своей музыки — и теперь всячески пытаются ее обрести. Можно сколько угодно искать в «Third» источники и ссылки (и они находятся — отдающаяся эхом монотонность психоделических изобретателей Silver Apples, колкий синтетический панк Suicide, грубость и рукодельность раннего хип-хопа) — но трудно отделаться от ощущения, что все они служат только подпорками в безнадежном стремлении группы обнаружить и утвердить самих себя.

Portishead будто бы пытаются удостовериться в собственном существовании — отсюда и этот трамбующий бит, отсюда резкость звука, отсюда, может быть, и утвердительная нумерология названия: вот она, третья смена.

Неуютно, жутковато наблюдать, как великая группа силится изъясниться, ищет слова и язык. «Third» — будто бы перекличка хлебниковских призраков: «Я вам дам знакомый облик на той сухой и бурой вобле» — «Гнусавлю я, прыгаю, квакаю, кажусь я ненужной ломакою».

Источник: "Афиша", 17.04.2008,