14.03.2008 | Концерт

Здравствуй, немытая Россия

Двадцатилетие группы "НОМ"

Свое десятилетие «НОМ» отметил концертом в цирке, арендовав здание на Фонтанке. Живность и клоунов «НОМу» не дали, разве что позволили голосистому Ивану Туристу (настоящее имя Юрий Салтыков) спуститься на страховке из-под купола. Хотя зачем «НОМу» живность на арене, если они сами себя мыслят русскими полпредами животных, сантехников и всяческой нечисти. Из всех театрализованных рок-групп «НОМ», пожалуй, самая подходящая для цирка.

Нынешнее двадцатилетие они празднуют скромнее. После двух концертов в клубах «Орландина» и «Порт» они презентуют DVD своего фильма «Фантомас снимает маску», приводят в клуб Place выставку дружественной арт-секты «КОЛХУи» ("Колдовские Художники») и дают представление по следам борьбы Луи де Фюнеса с Жаном Маре.

На нем будет полный состав: братья Андрей и Сергей Кагадеевы, Иван Турист, гитарист Виталий Лапин, клавишник Николай Гусев — все, кроме Александра Ливера, который уже двенадцать лет живет в Женеве, басит в тамошнем Grand Theatre и возвращаться не собирается. Только изредка он приезжает выступить с «НОМом» в Россию и присоединяется к группе на европейских гастролях. Общий сбор — результат совсем недавнего примирения братьев Кагадеевых. В 1997 году, как раз после десятилетия, образовалось два коллектива — «НОМ-Жир» и «НОМ-Евро» (по названиям новых альбомов каждого). Если «Жир» наследовал привычному камерному «НОМу», то «Евро», согласно официальной информации, «обещал всем стадионы поклонников в ближайшем будущем». Об этой размолвке участники «НОМа» говорить никогда не любили, а тем более теперь, когда все осталось в прошлом.

С «Колдовскими художниками» «НОМ» сросся и сдружился давно. Лидер группы Андрей Кагадеев пишет маслом, художник Николай Копейкин помимо работы над оформлением «НОМа» подкидывает идеи для текстов. Написал, например, бутафорский кафешантанный вальсок «Чорный гном» («На сцене умирает жирный мальчик / Сраженный механическим сверлом / Рыдает мать, неиствует шарманщик / И потирает руки Чорный Гном»). У секты были успешные выставки — «ЧМО», то есть человек-магия-общество, и «Тартарары», авторитетно делящая жизнь россиянина натрое: тюрьма, армия, ресторан.

Примитив «КОЛХУев» состоит из лубка дембельских альбомов, кабацкого пляса, разной говорящей животины из русских народных сказок, новояза двухтысячных вперемешку с советскими канцеляризмами.

На масляных картинах — размашистые емкие фразы, после которых и подписей не надо. Вот алкогольный алтарь медведя Потапыча работы Кагадеева и Копейкина; вот Укупник, Киркоров, Кобзон и иже с ними на полотне некрореалиста Кирилла Миллера заседают в привокзальном ресторане и композиционно отсылают к «Тайной вечере» Леонардо, «Бобовому королю» Йорданса и прочим застольям; а вот коллективный арт-объект «Херовина от “девятки”», который херовина от автомобиля ВАЗ-2109 и есть. Название копейкинской картины «Искусство — это мир качественных вещей, сделанных охуенно красивыми людьми» за девиз принимает московское арт-сообщество, и у «КОЛХУев» уже народились последователи, московская группа «Просто Великие Художники».

Картины секты расходятся на открытках, в ночных ларьках на холодильниках висят плакаты — «колдовские» прут в народ.

У «НОМа» такого успеха нет. Выступления с Игорем Тальковым и англичанами Nitzer Ebb не считаются. «НОМ-Евро» никаких стадионов не отвоевал, а «НОМ-Жир» к этому и не стремился. Музыкальная критика к группе относится настороженно. Причина, видимо, в том, что номовцам часто изменяет вкус и чувство меры. Там, где можно обойтись намеком, «НОМ» повторяют дважды с примечаниями. Довольно беспомощен, скажем, фильм «Пасека» с Ливером в главной роли и наспех поклеенным саундтреком; нелепы ливеровские же «Песни забытых композиторов», переложение на русский известной музыки от Боба Дилана до Грига. Далеко не всегда переходит в качество изобильная фильмо- и дискография, внушительный набор капустных телеюморесок, самопальных видеоклипов и скетчей — «Смерть за десять сникерсов» о бедняке-провинциале в Москве или «Спорт вреден!», где раззадоренные номовцы хохоча швыряют в открытое окно гантели, лыжи, клюшки.

С другой стороны — что есть «НОМ»? Это такое место, где лузгают семечки, носят барсетки, изъяснются на протокольном языке с уменьшительно-ласкательными суффиксами, где возвращается муж из командировки, потомственный маг снимет порчу и где сто дней до приказа, животные антропоморфны, а люди оскотинились. Упрекать в безыскусности музыкантов, выбирающих такую насущность, как-то не к месту.

Иван Турист с одинаковым успехом перевоплощается в Ленина, Гитлера, Ким Ир Сена и Путина (фильм «Геополипы»), в свинорылого алкоголика (клип «Фиолетовые гномы») и в комиссара Жюва («Фантомас снимает маску»).

Весь пантеон номовских персонажей составлен на основе дремучей советско-российской мифологии: эстетика плакатов эпохи НЭПа, бытовой антисемитизм, незаметно переходящий в бытовую же гомофобию, рассуждения о геополитике за поллитрой, сума да тюрьма, блядь с хулиганом да сифилис.

Из щелей лезет первобытнообщинная дрянь и разные недотыкомки, все смешалось в «НОМе» — гоголевские мертвые душонки по-хармсовски злобно оглядываются, подпрыгивают и спотыкаются, у героев Зощенко глаза по-мамлеевски повертываются внутрь. Литературные вкусы «НОМа» демонстрирует недавний «Альбом реального искусства». Там есть номера на редкий стих Хармса «О надоедливой Фирфарусе Гоминой», на детскую «Скрюченную песню», на иллюстрированную сатиру Олейникова в адрес юдофобов «Жук-антисемит», переименованную в «Жук-патриот».

Вклад группы «НОМ» в культурную культуру, конечно, дело сомнительное. Одно точно: они разрешили стародавнее, почти эротическое томление русского человека: в клубе Place — внимание, спойлер! — Фантомас действительно снимет маску. И не одну.

Источник: "Коммерсант-Weekend" №38, 07.03.08,