06.09.2012 | Диски

Тихие и грандиозные пьесы

Это птица иного полета, артист второго плана, чья одна ухмылка или гримаса подчас стоит иных бенефисов.

А потом он встал на рояль. В буквальном смысле: маститый носатый человек в пиджаке взгромоздился на белоснежный инструмент и принялся зачитывать с верхотуры комический рэп под двухаккордовый аккомпанемент случайного зрителя. А потом он играл на рояле ногами, а потом перепевал Pet Shop Boys, шутил про капитализм, баловался, барагозил, витийствовал. Дело было три года назад на дне рождения «Солянки», и сорокалетний канадский мужчина Гонзалес со своим блистательным спектаклем смотрелся тогда безусловным королем. С той только поправкой, что смотрели на него человек двадцать пять. В принципе, эта сценка могла бы служить метафорой всей, так сказать, карьеры Гонзалеса. Затейник и балагур, он, вообще-то, помогал делать лучшие альбомы Файст и Бака 65, сотрудничал с Пичез и Джейн Биркин, был однажды номинирован на «Грэмми» — в общем, при желании давно мог бы стать мелкопоместной, но заметной звездой независимой эстрады вроде какого-нибудь Себастьяна Теллье (почему-то кажется, что будь Гонзалес с континента — непременно однажды поехал бы на «Евровидение»).

На наше счастье, это птица иного полета, артист второго плана, чья одна ухмылка или гримаса подчас стоит иных бенефисов.

Чего он только ни переделал за последние годы — играл и обыгрывал семидесятнический софт-рок в духе Bee Gees, записывал обсценный карикатурный хип-хоп, — но «Solo Piano II» (продолжение не менее великолепной пластинки «Solo Piano») есть, пожалуй, лучшая манифестация гонзалесовского, извините, гения. Собственно говоря, это фортепианная музыка. Очень негромкая. Очень точно записанная — так, что слышно, как пальцы прикасаются к клавишам и как человек тихо вздыхает в паузах. Очень тонко придуманная — так что романтические мелодии то и дело как будто глядят на себя со стороны, следя за тем, чтоб не впасть в пошлость. Очень красивая и трепетная. Местами трогательная, местами игривая. Местами совершенно потрясающая.

Вам в голову могут прийти ассоциации с киношными опытами Яна Тирсена, но гоните их от себя — Гонзалес умнее и интереснее, в нем совершенно нет этого девочкового жеманства; родная ему душа — скорее уж Эрик Сати, великий французский протоминималист вековой давности, тоже умевший придумать, как на жанровом пятачке совместить салонный дух с глубиной выдумки.

И кстати, салон — это ведь очень про Гонзалеса. Если совсем кратко определить суть его профессии, подразумевающей работу мысли на потеху публике, он — тапер. Примерно лучший тапер в мире.

Источник: "Афиша", 7.08.2012,