06.07.2012 | Архитектура

Архитектура непостоянства

Возможно, в этом-то и заключён пафос современности: упорно утверждать изменчивость и мимолётность.

В Эрмитаже открылась выставка выдающегося испанского зодчего Сантьяго Калатравы "В поисках движения". Впервые в Петербурге творчество кого-либо из ныне живущих звёзд архитектуры представлено столь масштабно и зрелищно.

Как правило, архитектурные выставки невыносимо скучны: бесконечные стенды с фотографиями, мудрёными чертежами и утомительными экспликациями. Ничего подобного на сей раз нет, за что кураторам большое человеческое. Уже на вернисаже посетители с энтузиазмом фотографировались на фоне многочисленных затейливых объектов. Публика очевидно пребывала в восторге и упоении от кинетических моделей, абстрактных скульптур, изящных акварелей.

Сложно сказать, оправдаются ли ожидания Михаила Пиотровского, выразившего надежду, что эта выставка поможет воспитанию хорошего архитектурного вкуса. Во всяком случае, она вполне способна изменить отношение широких масс к современной архитектуре.

Выставка начинает серию представлений крупнейших архитекторов современности в рамках проекта "Эрмитаж 20/21", знакомящего с основными тенденциями мирового искусства. Выбор имени Калатравы для такого начинания весьма удачен. Его произведения хотят и могут нравиться, они чувственны и поэтичны. Такова же и экспозиция - оптимистичная, лёгкая для восприятия и, вместе с тем, глубоко осмысленная. Всё выстроено так, чтобы через визуальное удовольствие побудить думать.

О чём думает сам Сантьяго Калатрава? В первую очередь, о теле. Телу здания, по его мнению, следует работать подобно телу человека или организму животного. Сопротивляться силе гравитации благодаря выверенности скелета, перекручиваться и изгибаться (небоскрёб в Мальмё получил название "Поворачивающийся торс"); поверхность же должна красоваться на солнце, завораживая изысканными светотеневыми эффектами. Архитектор и инженер в равной степени, Калатрава в своих высокотехнологичных произведениях  стремится к созданию сильного эмоционального образа, переживаемого буквально физиологически. Если пионеры хай-тека - Ричард Роджерс, например, или Норман Фостер, - эстетизируют сложнейшие конструкции как таковые, то для Калатравы конструкция лишь язык, используя который он говорит о природе. Основа природы в движении.

Сооружения Калатравы самые динамичные из всех, когда-либо созданных. Они либо убедительно имитируют движение, либо отдельными своими частями по-настоящему вибрируют, колышутся и моргают.

Театральность произведений Калатравы нередко побуждает критиков вспоминать об эстетике барокко. Пластические приёмы и вправду схожи. Разница идеологическая: барокко страстно пыталось осмыслить бесконечное. Постройки Калатравы гармоничны и прекрасны (в старинном смысле слова), но вряд ли что-то сообщают нам о вечном рае. Они существуют здесь и сейчас, людям хорошо рядом с ними, они действительно украшают жизнь. Однако едва ли крылья музея Милуоки или глаз планетария в Валенсии будут распахиваться так же непринуждённо через сто или пятьсот лет. Это отнюдь не барочная опера, скорее дорогой перфоманс. К каждому макету в Эрмитаже приставлен служитель, время от времени нажимающий кнопку, чтобы аттракцион заработал. Остаётся только догадываться о трудностях обслуживания реальных построек. К тому же, они подозрительно смахивают на оригами, и кажется, будто вот-вот их сдует ветром. Возможно, в этом-то и заключён пафос современности: упорно утверждать изменчивость и мимолётность.

Наряду с проектами за последние тридцать лет, осуществлёнными и неосуществлёнными, на выставке представлено большое количество скульптуры, чрезвычайно важной для понимания формальных поисков Сантьяго Калатравы. 

"Архитектура, - говорит мэтр, - суть скульптура, в которую можно зайти".

Кроме того, Калатрава - блестящий график. И, кстати, всю жизнь пользуется акварелью "Ленинград". Разумеется, как и всякий образованный иностранец, он испытывает пиетет перед Петербургом и счастлив выставиться в Николаевском зале Зимнего дворца. Строгий классицизм Кваренги способен послужить отличным камертоном для чего угодно. Замечательно, что Эрмитаж устроил выставку именно здесь, а не в обновлённых дворах Главного штаба, где декоративная монументальность "Студии 44" смотрелась бы неуклюже в присутствии хрупких творений испанского романтика: нашим архитекторам такие качество и изобретательность и не снились.

Источник: Специально для "Стенгазеты",