09.09.2011 | Арт

В феврале холоднее, чем в июле

В работах Никиты Алексеева любование рисованием как таковым сочетается с ироническими комментариями к рисункам

Никита Алексеев считается одним из главных фигурантов московской концептуальной школы. Хотя один из создателей легендарной группы «Коллективные действия», с которой и начался «московский романтический концептуализм» (термин его главного теоретика и пропагандиста Бориса Гройса), считает почетное звание концептуалиста несоответствующим действительности ярлыком. Но сложившимся клише следует соответствовать, и свою природную любовь к рисованию Алексеев подкрепляет изящнейшими, как его графика, и сложнейшими, как многие его тексты, умозрительными конструктами.

Некоторое время назад именно сами эти конструкты стали главными в творчестве Алексеева. После возвращения из запоздалой эмиграции (он перебрался во Францию, когда уже начиналась перестройка) вдруг отказался от художественной практики, перекинулся в журналистику, арт-критику и эссеистику, хотя и его вербальные работы были похожи на отменные артефакты. Теперь Алексеев вернулся в профессию  – и его плодовитости можно только завидовать. Выставки идут одна за другой, не теряя в качестве. Вот и нынешняя – начало четырехсерийного проекта, который в этом сезоне будет демонстрироваться в разных залах Москвы и даже ближнего Подмосковья.

Проект, выставки которого объединяет апология рисования за счет вынужденных интеллектуальных инвестиций.

На Малой Полянке в «Galerie Iragui» (название объясняется тем, что эта галерея сначала начала работать в Париже, а Ираги – французская фамилия хозяйки) Никита Алексеев до конца сентября показывает три серии листов. Бумага, тушь, акварель. 75x56 cm. По 12 работ в каждой. Все вместе - цикл «Pin-Ups», как и называется экспозиция.

Серия «Носильщицы сведений» - это выполненные в карикатурно-декадентской манере портреты полуобнаженных дам, аллегорий отвлеченных понятий «сомнение», «покой», «сумрак», «сила», чьи головные уборы и крайне лаконичные одежды исписаны тематическими (философия, политика, спорт и т. д.) наборами цитат от Пушкина до газетных статей.

Серия «Сомнительные заключения» - тщательно прорисованные декоративные цветочки в горшках, опять же сопровождаемые текстом, ироническими трюизмами вроде «В феврале везде и всегда холоднее, чем в июле», «Украинцы всегда щедрее, чем русские» или «Воробьи обычно бывают меньше ворон». Наконец, серия «Бабочки России» - графическая коллекция обитающих на пространствах нашей родины.

Изображения представителей отряда чешуекрылых, чьи старательно выполненные изображения и написанные латинские названия дополняют абсурдные патриотические девизы, сложенные по известной модели «Россия – родина слонов». Например, «Россия – родина ключей». И дальше по той же схеме: «Родина одуванчиков, мышей, прудов, туч, взоров».

Еще две детали. Первая: во всех трех сериях соседствуют на равных русский, английский и французский, как и в сопроводительном авторском манифесте, читать который нужно не только с лингвистическими словарями, но и с энциклопедическим. Три серии – три языка. Не только бог, но и художник Алексеев троицу любил в прежних работах и сейчас любит. Вторая: название помянутого затейливого текста, подписанного мифической Василисой Соловьевой, очень многое объясняет в замысле – «Булавка как эстетическая категория». Все рисунки без багета и стекла, хрупкие и эфемерные, как распятые мертвые бабочки или листики гербария, пришпилены к стенкам обычными офисными кнопками. И техника экспонирования делает понятным заголовок «Pin-Ups» и генезис выставки.

Никита Алексеев вдохновился феноменом так называемых «Pin-Up Girls», картинками с красотками из журналов, которые американские солдаты-наемники «прикнопливали» (и «прикнопливают» поныне, вероятно) на стены казарм во время походов по насаждению демократии. У наших дальнобойщиков на ветровом стекле был товарищ Сталин как символ удачи, у американских GI над кроватью – Мерилин Монро как образ красоты. Алексеев, иронизируя над собственной влюбленностью в искусство как рукоделие, а не как словоблудие, преступное и прекрасное занятие, коим приходится заниматься в силу сложившейся репутации, сравнивает себя с этими поклонниками Прекрасной Дамы, вооруженными ручными пулеметами. Только коллекцию самих дам, манерных уродин из серии «Носильщицы сведений», он дополняет еще иными чистейшей прелести чистейшими образцами – оранжерейными цветами и разноцветными бабочками.

Бабочек Алексеев рисует с искренним удовольствием, с изощренно-извращенным эстетством, недаром в тексте-манифесте шлется привет Набокову.

Ну а абсурдистские словесные примечания – это дань репутации. И, как в старом анекдоте, - «А мозги куда девать?». Зато зрителю тоже стоит напрячь мозги, чтобы уловить все то множество смыслов, которые, как твои бабочки на дачной веранде вокруг лампы, кружатся вокруг каждого листа. И сгорают от жары текстов и подтекстов, засыхая на бумаге, как акварель.

Источник: "Культура", 1 - 7 сентября 2011 года,