29.03.2011 | Арт

Шостакович против Дэцла

Художники хотят уйти из-под контроля арт-истеблишмента в пространства личного переживания искусства.

Снова самое интересное можно посмотреть дома у друзей, по соседству с холодильником, плитой и котом. Тенденция, однако.

Квартирные выставки были единственном способом выставиться для художников, которые хотели экспериментировать в эпоху СССР. Крамольно представить бытовую вещь вместо картины. А задействовать, кроме стен, пол диван и потолок и потолок было невозможно иначе, кроме как в своей квартире, и только для зрителей, которые являются проверенными друзьями.

В  стартующие 2010-е все ровно наоборот – количество выставочных пространств зашкаливает, их распорядители готовы с радостью встретиться с теми, кто готов предложить из ряда вон выходящие художественные произведения. Несмотря на это, есть люди, которые и сейчас делают выставки в своей квартире.

Самая старая из ныне существующих жилых квартир, в которых проходят выставки – галерея «Черемушки», далекая от привычного ареала обитания почитателей культуры – надо ехать на маршрутке от метро «Академическая» в самые хрущобы. Эти пятиэтажки, неугодные сейчас московскому правительству, когда-то были нежданным счастьем для тех советских людей, которые жили в общих бараках. Хозяин квартиры в Черемушках, Кирилл Преображенский, условно - «галерист», а так - известный художник, культовая фигура, пионер росиийского видеоарта, преподаватель Школы имени Родченко при Московском Доме Фотографии. Он относится к своему району как к «месту силы».

Кирилл Преображенский рассказывает о том, что к рождению нового района «Черемушки» Шостакович написал по госзаказу оперетту. Как пропаганду, необходимую тогда для каждого начинания, но повернул ее по-своему. В либретто молодожены сожалеют о своей судьбе – им негде предаться любви, и зачать детей. Они обнимаются по паркам и кинотеатрам, приходят посмотреть на новый строящийся район «Черемушки», предназначенный для поселения заслуженных стариков партийцев, случайно садятся на волшебную лавочку, которая исполняет желания - и лавочка исполняет им квартиру!Шостакович начинает борьбу против бюрократии, Преображенский ее продолжает.

Кроме осознания исторической значимости района, он видит новую бюрократию в художественном сообществе, и противостоит ей, как может. Когда он начинал свой путь в искусстве, на открытие выставки приходили, чтобы посмотреть на работу художника (даже я такое помню), и обсудить ее. Теперь же наносят визит на вернисаж, чтобы встретиться с нужными людьми, перекусить и прочее. Выставка, как правило,– необязательный фон.

Восстановить статус открытия выставки как встречу и обсуждение, показать свой район как важную часть истории – первоначальная цель Преображенского, но возникли и интересные побочные эффекты. Что такое выставка в квартире? Зрители могут позвонить тебе в дверь, когда ты летним утром, в +30 по Цельсию, одетый по погоде, варишь утром кофе. Кроме того, приходится жить внутри произведения искусства. Кроме того, устроителю квартирной выставки приходится жить внутри произведения искусства, смотреть на него каждый день примерно в течение месяца. А это уже экстремальный опыт. Как особую цель квартирных выставок Преображенский обозначил изучение существования произведения в бытовом пространстве. Ведь редко работу художника покупает музей, чаще – коллекционеры.

Организатор «Черемушек» хотел узнать, каково коллекционеру, но опыт не вполне аналогичен – собиратели в большинстве случаев не хотят диалога с произведением, а счастливы фактом обладания. Преображенский получил знание, которого нет, пожалуй, ни у кого другого – как прожить долгое время с произведением искусства, сделанным не для коллекции.  Думается мне, что если бы приобретатели не ставили покупки на склад, а поместили в интерьер, то о многих приобретениях пожалели бы – не все, что разрекламировано как хорошая инвестиция, годится для души. 

На севере Москвы есть зеркальное отражение «Черемушек» - галерея художника Петра Жукова «Brown stripe». «Коричневой полосой» квартиру назвали из-за первой выставки, на которой работы художников были повешены на полосе оберточной бумаги, чтобы не мешал рисунок на обоях. У Жукова в выборе художников сохраняется момент советской андеграундности – он выставляет тех, кто не работает с коммерческими галереями в Москве, - из-за того, что галереи не принимают, или из-за того, что сам художник не хочет. Как интересный момент квартирника он выделяет дорогу к месту – если уж зритель дотащился в такую даль, он поневоле будет внимателен к выставленному.

Нечто подобное есть в акциях «Коллективных действий» - зрители, приехавшие за город, были особо чувствительны к обстановке. Мне посчастливилось присутствовать на самой большой по километражу акции «КД»  - 10 км. туда и обратно по лесу в снегу по колено. Я не знала, что акция состоит в развешивании портретов деятелей немецкого романтизма по периметру абсолютно круглой поляны, но клянусь – по пути «туда», глядя на поваленные деревья с вывернутыми из земли корнями, согнутые арками и сломанные треугольниками, я непроизвольно вспоминала зимние пейзажи Каспара Давида Фридриха, любимого московскими концептуалистами. Жуков прав – ценность произведения искусства сейчас становится меньше от легкости доступа к нему, вернисажи оптом на Винзаводе – совсем не то, что самому найти «тайную» квартиру с искусством в спальном районе или пойти с художниками в лес.

Не всегда квартирные выставки представляют альтернативный принятому способ бытования искусства – «квартирники» могут стать сами по себе мощной институцией.

Тимофей Караффа-Корбут, выпускник Суриковского института, начал свою организаторскую деятельность в середине 2000-х. Сначала он встроился в систему «джентрификации», и стал первопроходцем в освоении типографии на Хохловском переулке. Там состоялось немало замечательных выставок, на которых впервые были представлены работы художников, являющихся ныне молодыми звездами нашего искусства – Арсения Жиляева, Андрея Кузькина, Хаима Сокола и других. Но джентрификация берет свое – цены на аренду повысили «в разы», как теперь мягко обозначают, и Караффе-Корбуту пришлось искать себе новую мастерскую. Попалась квартира на Тверской «с видом на Пушкина». И там пристрастившийся к общественной жизни Караффа-Корбут не смог не продолжить свою организациоонную работу – он и его соратники, Александр Лысов и  Максим Смиреномудренский, делали по выставке в месяц, назвав новое место «ArtRaum». Одним из основных поводов устраивать здесь квартирные выставки, несмотря на сопротивление соседей, равнодушных к искусству и требующих заслуженного элитного покоя с помощью заявлений в милицию, было желание поделиться атмосферой, видом на Пушкина с балконов квартиры, который был не менее, а может, и более важен, чем работы художников на выставке, как говорит Корбут.

Тимофей Караффа-Корбут, одна из любимых книг которого – «Праздник, который всегда с тобой», говорит, что жизнь на Тверской – это способ быть постоянно в артистическом образе, бесконечно эпатировать. Казалось бы, эта улица слишком официальна и богата для богемы, однако Тимофей отыскал кафе, в которых можно предаваться беседам об искусстве с друзьями, как в Париже, описанном Хемингуэем. Наверное, из этой связанности общепита и искусства родилась у Корбута оригинальная метафора: «Искусство можно сравнить с рестораном, где повара – художники, куратор – сомелье, а плохой куратор – официант. Кто же гость этого ресторана? Не зрители, они лишь статисты. Главный зритель – это Бог. И если главный посетитель уйдет из ресторана, то все, кто в нем работает, окажутся не нужны».

Выставочная история места впечатляет. В квартире площадью 110 кв.м. 36 художников сделали вместе гигантскую фреску, на вернисажи приходило более 200 человек, участвовали такие разнообразные гуру современного искусства, как Константин Звездочетов, Олег Кулик, Андрей Бартенев, и наравне с ними – никому не известные художники. Это и было еще одной благородной целью этих квартирников – дать шанс молодым, начинающим авторам, таким, как сами организаторы, быть замеченными критиками. Были и весьма известные начинающие художники – певец рэпа Дэцл показал свою статуэтку MTV, изначально золотую, покрашенную в черный цвет. А его пятилетний сын, Антонио, представил свою первую инсталляцию: игрушечные машинки, а перед ними проекция на стене – пародия на кинотеатр под открытым небом. И каждая выставка в «ArtRaum» включала не менее 20 участников!

В «Черемушках» делают в основном персональные выставки, инициатором является художник, и финансирование галерист с авторами делят пополам. «ArtRaum» не настаивает на автономности – зовут «варягов»-кураторов, отчасти потому, что они могут пригласить на открытие свой широкий круг зрителей.

Квартирой дело не ограничилось – галерея вышла на контакты с «крышей» местного продуктово-вещевого рынка на Пушкинской площади, «крыша» оказалась не равнодушным человеком, а сыном знаменитого армянского искусствоведа, и «АртРаум» нашел большого друга искусства. Перед новым годом они вместе сделали некоммерческую выставку современного искусства на рынке, и дальше продолжили выставочную деятельность с руководителем рынка.

«Черемушки», «АртРаум» и «Brown stripe» похожи своей верой в «силу места» - Преображенский относится к хрущевкам нежно, как к несостоявшейся утопии для всех, Караффа-Корбут любит Тверскую как состоявшуюся утопию для избранных. Жуков наследует традиции советского подполья – район для него хранит память о лианозовской школе.

Но есть и принципиальная разница между этими галереями, действующими вне устоявшейся структуры официальных институций. Хозяин квартиры в Черемушках – гедонист, делает выставки в первую очередь для себя, ему интересно жить внутри произведений искусства. Караффа-Корбут – альтруист, он старается для других,  интенсифицирует художественный процесс, привлекает новых его участников. Жуков констатирует, что несмотря на количество разнориентированных площадок, некоторые рамки у художественного сообщества все же есть - иногда арт-сообщество держит кого-то за чужого, иногда чужие не хотят становится в нем "своими".

Уже нет того явного в советское время значения квартирника как андеграундного явления - кто-то делает выставки дома, чтобы не быть истеблишментом, а кто-то, чтобы стать его частью.

Источник: "Культура" № 9 (7769), 24 - 30 марта 2011 г,