Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

23.11.2012 | Дети / Книги

Страшны пазлы

Последний том трилогии Кунгурцевой, по ошибке считавшейся детской, проявил черты сталинской агитки.

   

Текст был написан в сентябре 2011 года, после выхода третьего тома Кунгурцевой - однако нескольким редакторам книга показалась настолько страшной, что они решили о ней вообще не упоминать. В 2012 издали новую ее книгу "Орина дома и в потусторонье" - это повод вспомнить предыдущие произведения Кунгурцевой.

Трилогия Вероники Кунгурцевой про волшебные приключения Вани Житного имела бы шансы стать культовой книгой, если бы не спасший юные умы от поражения маленький тираж и отсутствие рекламы, за исключением, пожалуй, восторженного мнения одного из самых влиятельных российских литературных критиков, Льва Данилкина. Да и тот к моменту выхода третьего тома как-то убоялся и притих, так как стало понятно, что это вовсе не забавная и увлекательная помесь романа о Гарри Поттере с книгами Пепперштейна, а битва идеологий. Ну, вот как думали герои книги домовой Шишок со своим хозяином Ваней Житным, что видят в поле старинную книгу с важными письменами от предков, а подошли и присмотрелись – это неразорвавшаяся американская бомба в Косово, на которой написано: «Ты все еще хочешь быть сербом?»

Но обо всем по порядку. Первые два тома вышли в издательстве ОГИ, в 2007 и в 2009. Указано, что книга - «для среднего школьного возраста». История мальчика-сироты, брошенного с запиской от матери на вокзале в Ужге, по причине отсутствия в городе детского дома воспитанного медсестрами инфекционной больницы, и потом найденного своей бабушкой-колдуньей, начавшей обучать его своим тайным знаниям – и впрямь напоминает Поттера. Но в отличие от маленького англичанина, находящегося в понятном детям школьном мире и бьющегося с вечным мировым злом, таким же, как в сказках, Ване Житному приходится бороться со вполне реальными российскими проблемами. Узнав, что хотят снести деревенский квартал городка Чудова, и избу тоже, чтобы построить торговый центр, бабушка отправляет Ваню за волшебным мелом, который делает невидимым то, что им обведешь. В помощь ему она отправляет домового, убежденного сталиниста, воевавшего с Ваниным дедом на Великой Отечественной, и имеющего медаль «За отвагу». А третьим с ними – говорящий петух, слетевший с флюгера избы. Этой сказочной компании приходится не только побывать на свадьбе леших и на выборах нового правительства в подводном царстве. Дело происходит в 1991 году, и они застают штурм Останкино, осаду Белого Дома, в которой герои принимают участие на стороне ГКЧП, и на помощь путчистам приходит светлое воинство во главе с Дмитрием Донским, но злые ельциноиды расстреливают древнерусских богатырей из танков.

Это безумное переплетение мифологических персонажей и недавних исторических событий напоминает романы Пелевина, но он, во-первых, писал для взрослых, а во-вторых, писал чуть ли не синхронно с изменениями исторической ситуации, наступая на пятки происходящему.

Его произведения попадали к читателю, который мог их оценить в полной мере. Есть большие сомнения в том, что нынешние школьники знают о путче в 1991 или дефолте 1998-го, и судя по стенаниям учителей, они могут быть не в курсе, кто такой Дмитрий Донской. Кроме того, Пелевин делал иньекцию бреда в тело нашей реальности, выявляя ее иррациональность в целом. Кунгурцева же производит обратную операцию, вкрапляя исторические события в сказку – придает статус реальности народным поверьям и сказаниям. Положим, разумный школьник не поверит, что Сусанин был лешим, или что народные заговоры действуют лучше таблеток. Но в том, что они узнают о недавних событиях в России из книг Кунгурцевой, есть большая опасность, поскольку в отличие от тотального скептика Пелевина, у нее есть свои политические симпатии и программа спасения Родины, через фильтр которых автор подает произошедшее.

Она ставит детей перед слишком взрослыми проблемами, причем не дает возможности прочитавшему обдумать их самому. Угодный Кунгурцевой ответ, и, по ее мнению, единственно возможный, запихивается в читателя почти насильно.

Поиски мела приводят Ваню обратно в родные края, в заброшенную деревню, из которой происходит его семья. Там он в заснеженном поле сталкивается с жертвами абортов, сделанных его матерью. Волшебный мелом владеют Ванины нерожденные братья и сестрица Аленушка – он существующее делает невидимым, а их, невоплотившихся – наоборот, видимыми, если они обведут мелом свои ступни. Пусть они живут в лесу, мерзнут, ходят одетыми в мешковину – все лучше, чем небытие. Как говорит братик Соловейко: «Мы бы за один только день человечьей жизни все отдали! Безрукими, безногими готовы жить… Безмозглыми, у которых слюна течет, - готовы. В тюрьме, в одиночной камере, - это же мечта сидеть-жить». Это описание бьет под дых, не то, что социальная реклама против абортов. Нельзя не осудить Ванину маму, выбравшую жизнь столичной содержанки, отказывавшуюся от детей ради того, чтобы оставаться беззаботной. Таким же образом манипулируют общественным сознанием сегодняшние борцы против абортов, представляя эгоизм единственной причиной для прерывания беременности. Разумный довод о том, что наше государство не обеспечивает достаточной помощи матерям-одиночкам, и у них просто может не быть средств на воспитание ребенка, не принимается – как написано в методичке Минздрава, волшебным образом «если ребенок родился, то и средства вырастить найдутся». В этой же брошюре заявляют, что для женщины «попытки найти смысл жизни в получении для себя тех или иных благ – материальных, социальных, в работе, в профессии, – не могут иметь результатом душевное равновесие, удовлетворенность», и главное – «материнский инстинкт, заложенный самой природой и определяющий само предназначение женщины». Женщина как личность, которая может желать самосовершенствования – ничто, а ребенок – все, и даже неважно, что он вырастет без образования, пусть хоть уголовником станет.

Возникает ощущение, что мы живем в какие-то древние времена, когда человеческий род может угаснуть, и важнее всего - сохранение биологического вида.

Ваня оставляет мел жертвам абортов, и возвращается домой с пустыми руками. Путь домой лежит через камень на распутье, как у былинных богатырей. Три концовки на выбор читателю. «Налево пойти – себя найти». И все улаживается само собой – у злодеев-застройщиков кризис, так что сносить ничего не будут. «Направо пойти – новый град найти». И спасаясь от бульдозера, уже крушащего деревянные дома соседей, они понимают, что надо лететь вместе с избой в град Китеж, который когда-то целиком обвели волшебным мелом, и в нем-то настоящее счастье – все осталось, как было много веков назад. А вот прямой путь оказывается и самым несчастным, на нем суждено «себя потерять» – все это Ване привиделось, навеянное единственной прочитанной мальчиком книгой, сборником русских сказок. Голая реальность – тоска, с которой никак нельзя справиться без волшебства. Русские прямыми путями не ходят, рациональность презирают, единственное их спасение – быть верным традициям, и тогда из любой беды их вызволит какое-нибудь чудо, как-нибудь все само уладится.

Изменить что-либо своей волей, без помощи духов и заговоров, не представляется возможным.

Во втором томе к Ване приходит девочка Степанида и уговаривает его отправиться спасать из чеченского плена русского капитана, выкупить его за 10 тысяч долларов. Убеждает она его традиционными методами, действующими безотказно во все времена на простого русского человека: о Ване, мол, знают в самом Кремле, сделают его капитаном и наградят медалью, и взрослым такое дело не под силу, только они, дети смогут. И он, польщенный вниманием Кремля, рвется в бой, не обращая внимания на нестыковки в рассказе девчонки. А они чудо как хороши, в сатирическом даре Кунгурцевой не откажешь: высокое начальство поручает совершить подвиг, но деньги на него найти надо самим, с деньгами-то спонсора любой дурак сможет быть героем. Прямо вот так ведь и есть – у правительства вечно не хватает денег, и нищий народ должен спасать правительство, исправно платя налоги и давая взятки должностным лицам, страдающем от непомерно низкой зарплаты. Потом выясняется, что Кремль и знать ничего не знал про русского капитана в плену, так бы он там и погиб, если бы не инициатива его дочки Степаниды.

На этот раз дети-герои вместе с молодым лешаком Березаем, которого они взяли с собой, вновь попадают в реальную ситуацию – захват больницы чеченскими боевиками, и спастись им удается только благодаря открывшимся воротам в потусторонний лес, где они попадают к существам уже не из народных сказок, но из совсем архаических языческих поверий. Христианство оказывается здесь еще будто бы не родившимся, приключения Вани Житного окончательно расходятся с историей Гарри Поттера. У Роулинг, почти как у Булгакова в «Мастере и Маргарите», добро и зло предстают неразрывно связанными, частица Гарри есть в демоническом Волан де Морте, их волшебные палочки – близнецы, и чтобы победить зло полностью, Гарри должен пойти на самопожертвование. Частица зла есть в душе каждого, и Гарри постоянно стоит перед выбором, искушением пойти по пути честолюбия и желания величия и власти. А у Волан де Морта был шанс не становиться злодеем.

У Кунгурцевой еще в первом томе ясно, что выбор между злом и добром – не внутренний выбор человека, а выбор между тем или иным образом жизни. Черти - это нечто внешнее, они пляшут в телевизоре, в школьных учебниках, в современной медицине, в Америке, и стоит только отвергнуть все это, тут же окажешься неподвластным злу.

В Другом лесу второго тома все оказывается еще интересней. Десять заповедей больше не имеют никакого значения – все происходит в пространстве древнего эпоса, где герой тот, кто победил, убийство – не преступление, и самопожертвование не котируется. Важно убивать во имя победы правильной стороны. Ребята из нашего мира попадают к самовиле-берегине, кровожадной крылатой женщине и ее дочери, богатырке Златыгорке. Поначалу они пугаются, увидев, что дом построен из человеческих костей, и узнав, что их собственныекости пойдут на завершение постройки. Но ребятам удается умилостивить страшных дев, сделав им роскошный подарок – и самовилы становятся им названной матерью и сестрой. Съеденные ими до этого люди, былые жертвы, сразу же забываются, и как будет видно в третьем томе, это правило эпического повествования Кунгурцева легко применяет и к нашей реальности.

Войти в этот мир ребята смогли, а как вернуться - не знают. Они отправляются на поиски выхода вместе с посестримой и попадают в страну, которой раньше правил змей-горыныч, защищавший ее от налетов других змеев. Но бедняг покинул их змей, и теперь

им «тяжко жить без гада-господаря», пусть и приходилось его подкармливать иногда свежей человечиной, но с ним было спокойней. Та же эпическая амбивалентность: это чужой змей - плохой, а свой – родной и хороший.

В этом томе повествования Кунгурцевой, помимо ссылок на недавние исторические моменты, проявляется еще один очень «не детский» момент – отвратительная физиологичность. Немало жестокости есть и в народных сказках, но в них через короткие страшные слова о разрубленном теле героя быстро перелетаешь к утешению, воскрешению с помощью мертвой и живой воды. Здесь разрубленной на части в поединке оказывается посестрима Златыгорка, и Ваня со Степанидой и лешаком Березаем на протяжении нескольких страниц собирают «страшны пазлы», складывают «кровавые ошметки» девичьего тела вместе, а после живой воды девушку «выгнуло дугой, как от падучей, било о сыру землю и рвало черной кровью».

Третий том, «Дроздово поле, или Ваня Житный на войне» добавляет самый страшный фрагмент к этим этих пазлам из мифологии, физиологии и истории. Издан он в 2011 году, и уже другим издательством – «Ad marginem», специализирующемся в том числе и на таких художественных текстах, не вписывающихся в существующие ниши. Политическая агитация окончательно побеждает сказочные элементы. Уже нет нужды уделять много внимания волшебным способностям героев, с которыми читатель и так знаком по предыдущим частям трилогии. На этот раз за Ваней прилетает из Другого леса Златыгорка, у которой после воскресения отросли крылья, и просит его помочь спасти последнюю самовилу, оставшуюся на земле, потому что если та погибнет, то и всем людям конец придет. Для этого им приходится отправиться в Югославию, в самый разгар НАТОвских бомбежек, и главной линией становится вопрос о спасении гибнущей страны и ее мирного населения. Происходящему нельзя не сопереживать – симпатию вызывает и Медведь, сербский капитан, веселой бесшабашностью напоминающий героев фильмов Кустурицы, и подозрительная цыганка, оказывающаяся способной пожертвовать собой ради новых друзей. Хочется снова вспомнить и оплакивать всех, кто на самом деле, а не только в этой книге, погиб от бомб. Жалко до слез, что самый полный памятниками истории и культуры край в Европе перестал быть таким – множество древних монастырей разрушено как бомбами, так и албанцами. Жаль придуманных Кунгурцевой птичек, соловья и жаворонка, сидевших на плечах Златыгорки и помогавших друзьям во всех их делах. Были птицы разведчиками и архаической скоростной почтой, а стали камикадзе – бросились в турбины самолета-бомбардировщика, летевшего на Ваню с товарищами, и самолет рухнул, не успев никого убить.

Кунгурцева умеет ярко показать дурные стороны и беды современного мира, и нельзя ей ничего возразить. Одного ей простить невозможно - политинформации. В трех томах сказки последовательно продвигается мысль, что источник зла – это демократия, а единственный путь к процветанию России - отвернуться от Запада, бывшего для нее плохим учителем. Образ ненавистного учителя-Запада Кунгурцева расписывает в третьем томе, заодно и раскрывая полностью свои идеалы: «Направил дяденька Вест микроскоп и чернильное пятно лагерей углядел в общей тетрадке Сталина, и расплылось то пятно в глазах мировой общественности на всю тетрадь… А в тетради - одни решенные задачи: промышленность поднята, атомная бомба для защиты имеется, а главное – Российская империя реставрирована!»

Александр Иванов, директор издательства Ad marginem, отмечает, что сегодня любовь к сталинским временам для определенной части населения России объясняется тем, что для них – это единственная альтернатива капитализму, которую они могут себе представить.

Что ж, произведение, в котором борются «свой хороший» Змей-горыныч, и «плохой чужой» - действительно украшение литературной кунсткамеры Ad Marginema, и доставит немало удовольствия любителям экспериментов и девиаций. Но главное спасибо им за то, что они убрали из выходных данных пометку «для среднего школьного возраста», и книга не попадет по этому ложному адресу. Записи народной речи из фольклорной экспедиции может читать и школьник, если он интересуется диалектами, но только после того, как в совершенстве выучит правила литературного русского языка. И Кунгурцеву можно читать, но только тем, кто уже знает, что сознательно совершенное убийство не может быть оправдано никакими благими целями.











Рекомендованные материалы


Стенгазета
08.02.2022
Книги

Почувствовать себя в чужой «Коже»

Книжный сериал Евгении Некрасовой «Кожа» состоит из аудио- и текстоматериалов, которые выходят каждую неделю. Одна глава в ней — это отдельная серия. Сериал рассказывает о жизни двух девушек — чернокожей рабыни Хоуп и русской крепостной Домне.

Стенгазета
31.01.2022
Книги

Как рассказ о трагедии становится жизнеутверждающим текстом

Они не только взяли и расшифровали глубинные интервью, но и нашли людей, которые захотели поделиться своими историями, ведь многие боятся огласки, помня об отношении к «врагам народа» и их детям. Но есть и другие. Так, один из респондентов сказал: «Вашего звонка я ждал всю жизнь».