09.03.2011 | Музыка

Русское бедное

Первый альбом питерского гармониста Растеряева наследует Владимиру Высоцкому и группе "Сектор газа"

Альбом называется «Русская дорога», предназначен, кажется, в основном для продажи на концертах и вообще немного условный. Ну то есть являет он собой неполные полчаса, из которых песни занимают и вовсе минут 20; остальное — короткие рассказики из сельской жизни с «моралью» и персонажами, которых зовут как-нибудь вроде «Васек Коробенков» и которые в часы досуга ловят рыбу, пьют водку, гуляют по просторам и тем счастливы.

Выходит, надувательство? Отнюдь: и этих минут с лихвой хватает, чтобы удостовериться, что Растеряев — не мем с YouTube, не шутка юмора, а — феномен.

С музыкой тут все элементарно — актер питерского театра «Буфф» поет под гармонь простые народнические песни: про морозы, дороги, родной хутор, трактористов, умерших друзей, богатырей и День Победы. Все — на почти одну и ту же извечную разгульно-полевую мелодию; каждая будто придумана для того, чтобы орать во весь голос, «по-нашему», со слезами на глазах; от иных — вроде «Ромашек» или «Георгиевской ленточки» — натурально встает ком в горле. Что касается придуманности, то, видимо, так оно и есть: факт, что большинство сочинений Растеряев написал после того, как число просмотров ролика про комбайнеров перевалило за 100 тысяч. Сила здесь, однако, не в правде — а в том, что это за правда. В недавней афишной колонке Юрия Сапрыкина, где было задано ставшее уже хрестоматийным противопоставление айфона и шансона, высказывался тезис, что здесь и сейчас перевелись люди, умеющие изъяснить очевидные ценности на общем языке; Растеряев тут, кажется, контрпример. Актер, артист, интеллигент просто по факту профессии, он, конечно, строит утопию, воспевает лихую и горькую деревню, которой уже почти не осталось, — понятно же, что на деле это скорее похоже на роман «Елтышевы», чем на песню «Комбайнеры». Но

это возвышающий обман, важный, нужный. Это трагически-жизнеутверждающая музыка: «когда мы отступаем, это мы вперед идем»;

по выражению коллеги Петра Фаворова, «песни народа в отступлении». В этих песнях есть от чего поморщиться, но на круг они все за добро и за жизнь; и можно сколько угодно про¬водить параллели с «Любэ» или «Сектором газа», но у тех никогда не получалось произносить заветные запрещенные слова на букву «р» так, чтобы они звучали весело и гордо, с настоящих больших. У Растеряева — как у Высоцкого, как у Шукшина (авансом, да, но все же) — пока получается. Не исключено, что это пустые надежды, но Растеряев, быть может, намечает третий путь для новой массовой эстрады: пока кое-как обустроившаяся городская культура порождает музыку для тех, кому до 30 (социальный хип-хоп), и для тех, кому за 45 («жизненный» постшансон в формате артистов Ваенги и Михайлова), он выходит в поле — и обнаруживает под ногами все такую же черную землю, а в этой земле — все те же ромашки, все те же родные кости, все такое же звонкое слово.

А что до достоверности — так Высоцкий, как известно, тоже не воевал.

Источник: "Афиша", 3.03.2011,