30.07.2009 | Концерт

Ска-энергия

На пикнике "Афиши"

8 августа 1992 года в России отмечали День физкультурника, Николь Кидман попала на обложку журнала Hello!, Стивен Патрик Моррисси имел неосторожность обернуться в британский флаг и был закидан пивными бутылками — а тихая жительница центра Лондона сообщила в полицию о землетрясении. Сейсмологи зафиксировали сотрясе­ние почвы на уровне 4,5 баллов по шкале Рихтера. Но это был не природный катаклизм. Просто когда воссоединившаяся группа Madness заиграла в Финсбери-парке песню «One Step Beyond», 75 тысяч человек сделали «бум».

Про Madness принято первым делом говорить, что они были основными фигурами нового британского ска — и это действительно так.

Английский ска-ревайвл конца 70-х — едва ли не уни­кальный случай, когда копия оказалась лучше оригинала, громче, умнее и влиятельнее во всяком случае. Мозговитому постпанку черные и белые юноши из неблагополучных районов и трудных семей противопоставили телесность и грув — и Madness были если не пионерами этого отряда (этот титул все-таки следует при­своить The Specials), то его хедлайнерами. Они прямой ногой открыли себе путь в хит-парады, которые тогда еще имели зна­чение; и ничего, что их первым шлягером стала чужая вещь, — для своего кумира Принца Бастера Madness сделали едва ли не больше, чем он для них. Они перевели на язык английской рабочей молодежи ямайский вайб и офф-бит. Они отбивались на концертах от нацистских приветствий, справедливо утверждая, что сами были скинхедами, когда бритая голова нисколько не подразумевала «зиг хайль». Пританцовывая, подпрыгивая, отбивая пружинистый ритм, они пели о внеплановой беременности, изъянах системы здравоохранения и потерянном детстве.

Почему-то реже вспоминают о том, что Madness фактически придумали новый тип британской поп-музыки.

Их альбомы первой половины 80-х — это ведь уже никакой не ска (хотя группа всегда сохраняла верность слабой доле), это куда больше напоминает Дэвида Боуи эпохи расцвета и, скажем, The Beatles (в том числе и качеством песен — см., например, «It Must Be Love»). Плоть от плоти Лондона, Madness блистательно озвучили британскую столицу с ее мешаниной культур, столетними традициями, ред­ко выглядывающим солнцем, неотразимым акцентом и флегматичной иронией; трудно представить себе более уместный саундтрек для поездки на двухэтажном ­авто­бусе, чем какой-нибудь сборник их синглов. Это их интонации, их мелодика слышны во всех нынешних английских людях, с переменным успехом воплощающих в песни национальный характер, во всех этих Мистерах Хадсонах и Джаст Джеках. И

чертовски логично, что их последний альбом «The Liberty of Norton Folgate» (очень хороший, кстати) весь посвящен их родному городу, и еще более логично, что лучшая на нем песня обос­нованно зовется «We Are London».

За месяц до концерта Madness в Москве я видел их на фестивале The Opener в Польше. Они начали с «One Step Beyond» — и люди единодушно сделали «бум». Они выглядели как денди 50-х годов — широкополые шляпы, разноцветные пиджаки; два вокалиста, Саггс и Смит, оба в черных костю­мах, черных очках и черных бабочках, были похожи на жемчужных братьев. Они играли громко и весело, и в них совершенно не заподозрить было 50-летних мужчин при женах и детях. И Ли Томпсон непристойно подшучивал над ­напар­никами, выбегал на авансцену и выдувал из саксофона тугие соло. И Карл Смит плясал танцы маленьких утят. И Саггс ругал климат родной страны так, что было ясно, насколько он ее любит. И были и ­ка­мерная версия «My Girl», и пущенные подряд «Baggy Trou­sers», «Our House», «It Must Be Love», и новая песня про вечную молодость, ничуть не проигрывающая старым. И про Madness стало все как-то совсем понятно — гораздо лучше, чем из их лапидарных интервью. В конце концов, суть этой группы лучше всего сообщают мелкие детали ее биографии. Саггса одно время отстранили от дел, потому что ­репе­тициям он предпочитал просмотр матчей «Челси». Смит превратился в шоумена, потому что не хотел уходить со сцены в те моменты, когда ему нечего было делать. Однокашники, когда-то вместе разрисовывавшие граффити каждый свободный кирпич,

Madness сейчас — это несколько талантливых мужчин, которым весело вместе и которые попутно сочиняют великие песни и делают счастливыми тех, кто хочет на них посмотреть.

И еще: верите или нет, но ровно когда Madness зарядили «The Sun and the Rain», над Польшей пошел теплый летний ливень — и последняя его капля упала на финальных аккордах замыкавшей концерт «Night Boat to Cairo».

8 августа 2009 года в «Коломенском» несколько тысяч людей снова сделают «бум». Никуда не деться.

Источник: "Афиша", 21 июля 2009 года,