03.03.2009 | Арт

Честные облака

Обмануть можно дурака, а это стыдно, и куда важнее рисковать, делая все предельно искренне

В середине 70-х Игорь Шелковский уже был очень заметной фигурой среди художников, позднее получивших расплывчатое наименование "московские концептуалисты". Впрочем, там он выглядел белой вороной: в его скульптурах не было ни подчеркнутого интеллектуализма, становящегося подчас погружением в бездны абсурда, ни едкой социальной иронии. В 1977-м он эмигрировал. И во Франции начал (с помощью оставшегося в СССР, недавно скончавшегося, Алика Сидорова) издавать журнал "А - Я". Это издание, вышедшее в 1979 - 1986-м в количестве восьми номеров, было беспрецедентным. "А - Я" оказался отдушиной для художников и литераторов, не имевших возможности показывать работы на выставках и видеть свои тексты напечатанными; благодаря ему они хотя бы чуть-чуть могли почувствовать себя на свободе. Компетентные органы, разумеется, квалифицировали детище Шелковского как антисоветское и подрывное.

Многие удивлялись: с чего Шелковский, никогда не производивший впечатление обостренно политизированного человека, занялся этим делом?

Зачем он тратил силы на добывание средств, необходимых для существования журнала, сам его макетировал и чуть ли не сам стоял за печатным станком, изыскивал замысловатые пути доставки номеров в Совдепию, более того, на несколько лет забросил собственное искусство?

В том-то и дело, что главной чертой Шелковского как человека и как художника является честность. Он знал, что его друзьям и коллегам, оставшимся на родине, тяжело, что им надо помочь не завязнуть в бесконечных междусобойных разговорах. Вот он и вкалывал честно и самоотверженно, издавая журнал, и за это многие из тех, кто сейчас имеет статус международных звезд, ему должны быть благодарны. К счастью, со временем Шелковский вернулся к тому, что в его случае еще важнее социального альтруизма, - к умению делать произведения искусства, более беспрецедентные на отечественном горизонте, чем его журнал.

Это удивительный художник. Прекрасно ориентирующийся в контексте международного современного искусства и не поддающийся его эфемерным соблазнам.

Предельно внимательный к работе с материалом, однако не тонущий в болоте бессмысленной маэстрии. Крайне серьезный, но никогда не скучный. Знающий цену честному труду художника: обмануть можно дурака, а это стыдно, и куда важнее рисковать, делая все предельно искренне. И своими, а не заимствованными словами.

Тут рождается чистое искусство, как бы не было ненавистно это понятие современным художественным критикам. Выставка Игоря Шелковского "Под голубыми небесами" в галерее "Файн Арт" ясно говорит, что искусство может и должно быть чистым, честным и столь простым, что прибавить или убавить ничего нельзя, а простор при этом открывается такой, где 2 х 2 = 4 превращается в изумительно ветвящееся, цветущее и плодоносящее дерево.

В маленьком белом пространстве галереи - дюжина небольших объектов синего цвета, сделанных из дерева и металла. Больше или меньше не надо. Одни, башнеобразные, заставляют вспомнить об утопических жизнестроительных проектах русских авангардистов первой четверти ХХ века - но тут же превращаются в дышащие утренней росой соцветия люпинов и гиацинтов. Другие, четвероногие прямоугольные уродцы, вызывают в уме инфантильные воспоминания об осликах, свинченных из жестяных полосок конструктора, а то и сладостно-горькие стихи салонной футуристки Елены Гуро про "Небесных верблюжат".

Но всмотришься внимательнее, и железные верблюды и ослы, выкрашенные синей краской, - вовсе не символы чего-то таинственного и не формалистические конструкции в пространстве, а живые существа. Хочется погладить их теплую шерсть, в ответ они лизнут шершавым языком твою руку.

Как это удается Игорю Шелковскому? Разумеется, можно констатировать, что у него абсолютный слух к пространству и фактуре. Столь же важно, что голубая краска, которой покрыты эти деревянные и металлические конструкции, мерцает и излучает удивительные цветовые вибрации. Но столь ли важно, в какой пропорции художник смешал кобальт, ультрамарин, лазурь и небесно-голубой церулеум, или он взял в руки первую попавшуюся банку с голубо-синим колером?

Дело в другом. Эти вещи (произведения Шелковского - безусловные вещи, так как в них звенят в своей полноте материал и объем) действительно позволяют думать и дышать. У них странное, но очень правильное родство с вечным синим небом и летящими в нем эфемерными облаками. С ними можно представить, что облако, похожее на верблюда (вспомним шекспировский разговор Гамлета с Полонием: "Видите вы вон то облако в форме верблюда? - Ей-богу, вижу, и действительно, ни дать ни взять верблюд"), развеется мороком в солнечном сиянии. Или - навечно повиснет в нашем сознании буридановым ослом, неспособным найти свой путь.

Вторая возможность, по Шелковскому, менее вероятна. Его небо - благодатное и свободное. Недаром названием выставки была выбрана строчка из Пушкина - "Под голубыми небесами".

"Солнце нашей поэзии" понял: есть покой и воля. Ничего важнее не бывает, если есть способность наблюдать облака и чувствовать небесный свет. Игорь Шелковский это умеет и знает, как своими руками это показать.

Источник: "Культура" № 8, 26.02.- 04.03.2009,