30.06.2008 | Арт

За что боролись?

Два мнения о самой провокативной выставке сезона

Текст: Надежда Назаревская


Выставка "Борьба за знамя. Советское искусство между Троцким и Сталиным. 1926 - 1936", проходящая в Новом Манеже, стала этакой лакмусовой бумажкой для вкусов нашей художественной общественности. Кто-то раздраженно плюется, кто-то восторженно радуется восстановленной справедливости. Куратор проекта, член-корреспондент Российской Академии художеств, кандидат искусствоведения и одновременно последовательный и бескомпромиссный "левый" интеллектуал, Екатерина Деготь при поддержке Московского музея современного искусства собрала по запасникам российских музеев, из фондов Государственного музейно-выставочного центра "РОСИЗО" и по частным коллекциям живопись, графику, фотографии, архитектурные проекты, практически позабытые и - за редким исключением - давно не выставлявшиеся. То есть то, что с официальной точки зрения считалось хламом. Теперь же Деготь объявляет наше искусство периода, ограниченного партийной оппозицией по вопросу о НЭПе (1926) и принятием сталинской Конституции (1936), искусством "новаторским, демократичным и в высшей степени актуальным". При этом использует материал малоизвестный и маргинальный. Первую попытку обнародовать его она предприняла на выставке "Советский идеализм. Живопись и кино 1925 - 1939" в бельгийском Льеже в октябре - феврале 2005 - 2006 годов, а также в Перми (из Пермской художественной галереи взято большинство работ). Нынешняя выставка в Новом Манеже дублирует тот проект чуть ли не на половину. Но теперь это Москва, а не захудалые Льеж и Пермь. Отсюда и споры, которые возникли даже в нашей газете.

Деньги

Данная выставка на сегодняшний день оказалась невероятно актуальной по нескольким позициям. Первая и очевидная позиция - историческая и культурологическая. Мы увидели период отечественной истории, отраженной в зеркале искусства. Наконец-то можно внимательно рассмотреть тот огромный пласт русского искусства, который охраняли от народа "РОСИЗО", Третьяковская галерея и многие еще музеи. Когда читаешь воспоминания художников и многих свидетелей той эпохи, например, книгу Татьяны Хвостенко "Вечера на Масловке близ "Динамо", то невольно задаешься вопросом: и куда же все это великолепие девалось? Естественно, мы увидели лишь малую толику того блистательного художественного наследия, которое ангажированные большевиками критики последующих десятилетий называли формализмом, а их последователи - "искусствоведы" из ГПУ и НКВД - уничтожали физически: и картины, и самих художников.

Стоит лишь внимательно вчитаться в аннотации к произведениям. Широкая публика сможет воочию убедиться, каков был масштаб уничтожения отечественного искусства.

Живопись и графику не только продавали из музеев и частных коллекций, как о том уже оповещен обыватель, но сжигали и резали картины после ареста их создателей в течение страшнейших сталинских десятилетий геноцида. Можно лишь отдаленно представить - сколько же утратила Россия из своего художественного наследия.

Художники, представленные в экспозиции, разновелики по дарованиям, но в пластическом контексте их произведений просматривается единство художественной платформы - национальная школа.

Не революция, не новые идеалы вдохнули в эти полотна пространство, воздух, свежесть цветовосприятия. Сложнотональное живописное письмо, композиционное мастерство, блестящий рисунок невозможно создать с помощью сухой схемы революционных догматов.

Художественное качество представленных на выставке вещей дается только школой. Императорская Академия художеств, а впоследствии ВХУТЕМАС-ВХУТЕИН давали прекрасное профессиональное образование, которое зачастую продолжалось уже в Европе. Новые европейские изотечения художники из России восприняли на свой лад, и родился удивительный микст - русский модернизм. Им сегодня восхищаются его ценители на Западе. И когда русский модернизм приблизится в ценовых гонках к европейскому, цены на произведения выставленных здесь мастеров приблизятся к фантастическим суммам, а их владельцы смогут в одночасье стать миллионерами.

И в этом аспекте просматривается вторая, главная, составляющая актуальности нынешней выставки. Она реальна и прагматична. На арт-рынке идет напряженная борьба за деньги покупателей.

В эти дни антикварная общественность переваривает новый виток цен на отечественное искусство на только что завершившихся Русских торгах в Лондоне. Аукционный дом "MacDougall's" вывел на свой аукцион новый сегмент русского искусства - наследие 1920 - 1940-х годов. Невероятно удачный маркетинговый ход! Нонконформисты успешно продаются, но уже "замылили" глаз состоятельному покупателю, классический соцреализм стал уже артефактом и утратил новизну открытия 1990-х годов. Период 1926 - 1936 годов - этакое советское зазеркалье, которое только приоткрывает своих реальных персонажей. Интрига нового направления на рынке становится модной, и цены растут. "Sotheby's" и "MacDougall's" с неплохим повышением цен продали в июне произведения фигурантов данной выставки. Красивый, загадочный пейзаж Исаака Бродского "Город ночью" был продан за 46 тысяч долларов, даже поздняя - 1950 года - большая картина Александра Самохвалова "Май" продалась за 67 тысяч долларов, большое полотно остовца Константина Вялова ушло за 77 тысяч долларов. С большим интересом обсуждают антиквары продажу роскошной, модернисткой работы Николая Тырсы "Обнаженная модель", цена ухода составила 326 тысяч долларов. Успешно выведенный на рынок Екатериной МакДугалл новый сегмент русского искусства был встречен в Лондоне с большим интересом. Очевидно, что в этом сегменте ожидается хороший рост цен.

Данная выставка - маркетинговая раскрутка художников на престижной московской площадке. В Новом Манеже началась борьба за рыночное знамя на прибыльном арт-участке.

Идея

Название этой выставки, "Борьба за знамя", отсылает к совершенно безумной одноименной картине советского экспрессиониста Бориса Голополосова с подзаголовком "Сражающиеся революционеры". На ней в самом деле сражаются неизвестно с кем какие-то невнятные окровавленные фигуры в красных штанах и исподних рубахах. Сильная по своей нутряной правде вещь, как и прочие экспонаты выставки, неряшливые, самодеятельные, "гугнивые". Но тем и любопытные. Куратор Екатерина Деготь смогла собрать именно такие, непроходные с точки зрения заматеревшего соцреалистического искусствознания.

И вот об этом самом искусствознании. Мне-то название этого умного и смелого проекта напомнило не Голополосова, а культовую книгу, ставшую сегодня раритетом, несмотря на тираж 10 3000 экземпляров, возможный только при советской власти. Она называется "Борьба за реализм в искусстве 20-х годов", издана в 1962-м. Это сборник документов и воспоминаний, в котором фигурируют многие участники нынешней выставки. Причем иногда в сугубо отрицательном контексте.

Они не пришлись ко двору, будучи слишком идейными и правоверными с точки зрения тупого официоза. С ними боролись за реализм, за кремлевское знамя, за единый монументально-идиотический стиль. А те были настоящими идеалистами, которым даже революционный авангард казался буржуазным формотворчеством.

"От содержания к форме", - призывал Евгений Кацман (которому отчего-то не нашлось места на выставке). Потому-то и возникала эта оригинальная форма, которую пестует Деготь и любят коллекционеры, ибо ее питали коммунистические идеи, радикальные настолько, что коммунно-монархисту Сталину они показались чуждыми.

Коллективизм (демонстративный отказ от авторства), непрофессионализм (художником может быть каждый), антиэстетизм (забыть все академические профессиональные школы), тираж вместо уникальности авторского жеста (репродукция стала адекватной заменой картины) - вот те родовые черты "левого" искусства, которое и представлено на этой выставке.

Поэтому говорить о форме без наполнения этих порожних мехов новым содержанием бессмысленно. И

эта выставка - для чтения, ощущения, впитывания духа времени, когда еще были возможны разговоры о перманентной революции и нэпман казался моральным уродом.

Это концептуальный проект. Неслучайно старые работы художников 1920 - 30-х поддержаны живописной серией "Лозунги" молодых политреволюционера Ильи Будрайткиса и художника-анархиста Давида Тер-Оганьяна с цитатами из Троцкого, Ленина и Воронского (последний - литературный критик, теоретик ЛЕФа). Это тоже кураторский жест.

И говорить о рынке тут, конечно, можно и нужно. Но эта выставка - манифест, а не заграничные торги. Она сделана искренне и бескомпромиссно.

Источник: "Культура", № 24, 26.06-02.07.2008,