30.06.2008 | Нешкольная история

Этапы большого пути

Работа одиннадцатиклассницы из Иркутской области Екатерины Гиниятуллиной

АВТОР

Екатерина Гиниятуллина, на момент написания работы — ученица 11 класса Лицея № 1 г. Усолье-Сибирское Иркутской области. 

Третья премия на IХ Всероссийском конкурсе Международного Мемориала "Человек в истории. Россия – XX век".
Руководитель Нэля Владимировна Бубнова

<...> Двадцатое столетие стало для России временем тяжких испытаний и жестоких потрясений: войны, череда революций, но вспыхнувшая в России Гражданская война была еще страшнее.

Сегодня почти не осталось людей, которые были свидетелями исторических событий начала ХХ века, участниками Гражданской войны. Именно поэтому, я хочу рассказать об Алексее Александровиче Ильинском.

И хотя его уже нет с нами, но сохранились его мемуары и воспоминания о нем его внука – Алексея Георгиевича Ильинского.

Алексей Александрович был настоящим русским интеллигентом. На его долю выпало много суровых испытаний и лишений, но он до конца своих дней оставался человеком, преданно и беззаветно любящим свою Родину, свой народ.

Ильинский, белогвардейский офицер, оказался среди побеждённых, и потому ему пришлось пережить суровые, трудные годы отступления и эмиграции.

Его жизнь была наполнена тяжёлыми событиями, горечью, опасными поворотами.

Спустя четверть века Ильинскому удалось вернуться на Родину. Он надеялся принести пользу своей стране, быть нужным ей, но власти решили иначе: бывший белогвардейский офицер должен пройти жестокую многолетнюю школу сталинских лагерей.

Алексей Александрович писал в своих воспоминаниях: «что заставило меня писать для вас свои воспоминания, свою, так сказать, подробнейшую автобиографию. Отнюдь, конечно, ни то, что я возомнил о себе и считаю, что моя жизнь была интересной и поучительной. Нет! Наоборот.

Весь мой жизненный путь я находился во власти внешних событий и обстоятельств, от воздействия которых я не мог освободиться и потому плыл по течению…..».

Начало пути

Алексей Александрович Ильинский родился 25 февраля 1899 года в городе Уфе в семье управляющего имениями богатейшего башкирского князя Кугушева После окончания трех классов церковно-приходской школы он поступил в уфимскую гимназию.

На годы его юности пришлась первая мировая война, и, получив свидетельство об окончании шестого класса гимназии, юноша, мечтая служить Родине с оружием в руках, подал заявление воинскому начальству о желании идти на фронт. В 1917 году его зачислили добровольцем в 103 запасной пехотный полк, и он надел погоны вольноопределяющегося, став участником Первой мировой войны. Так Алексей Александрович сменил школьную скамью на окопы и отписал матери: «Буду офицером и после войны».

Как писал сам Алексей Александрович в своих мемуарах, события Февральской революции застали его в то время, когда он принимал участие в боевых действиях. В августе того же года Алексея Александровича Ильинского и ещё троих вольнонаёмных откомандировали в Киевское (Константиновское) юнкерское училище для продолжения учебы и получения военной специальности.

Октябрьские события 1917 года застали всех преподавателей и юнкеров училища врасплох. В учебном заведении начались митинги.

Армия и страна разваливались на глазах, многие уезжали на побывку домой. Именно так сделал и юнкер Ильинский. Вернувшись в родную Уфу, он демобилизовался.

Наступило тревожное время: ходили слухи о восстании чехословацкого корпуса. Появился строжайший приказ: всем офицерам, военнослужащим и юнкерам явиться в дом губернатора и стать на учет.

Алексей Ильинский твердо решил выполнить свой воинский долг: «Пришло время выбора, на чью сторону встать. Ясно, что при моем понимании настоящей обстановки я встал на сторону порядка. Большевики, как мне казалось, вносили в жизнь страны только хаос».

Алексей Александрович выбрал свой путь. Он был зачислен в конный отряд Камской дивизии и назначен в качестве старшего над пятью бойцами.

Как написано в мемуарах: «Жили они за счет местного населения. Крестьяне нас кормили отлично – топленое молоко стояло вёдрами. Они в то время еще не были распропагандированы и о большевиках почти ничего не знали».

Мать жила с сестрами на территории, захваченной большевиками, ЧК вызывало ее на допросы, спрашивали: «Где сыновья? Почему в белой армии?» Поэтому мать с дочерьми вынуждена была эвакуироваться в Сибирь и обосноваться в Иркутске.

Алексей Ильинский в это время сражался за Уфу. Город держали долго, но под ударами красных пришлось его сдать. Началось отступление белогвардейцев.

Отступление переходило в наступление и наоборот, и фронт продолжительное время оставался стабильным. Но очередное отступление предвещало катастрофу, многие это понимали, но продолжали на что-то надеяться…

В армии возникали эпидемии. Во время отступления Ильинский заболел «испанкой», но продолжал ехать на коне, девять суток у него был жар, он почти ничего не ел. Об этом свидетельствуют его дневниковые записи.

Под Красноярском белые узнали, что в Ачинске генерал Зеневич (социал-революционер) поднял восстание и преградил многим частям отход на восток. Началась неразбериха, части стали двигаться в разных направлениях. Везде проходили митинги.

Спустя некоторое время, части армии двинулись, обходя Красноярск с севера. Ночевать приходилось на морозе, на снегу. Многие, получив серьёзные обморожения, умирали. Именно так погиб генерал В. Каппель. Генерал Войцеховский ушел в чехословацкий корпус. Армия распадалась, но люди продолжали пробиваться на восток. На местах оставались лишь больные, раненые и просто отчаявшиеся.

Надеялись попасть в Иркутск, но узнали, как писал Ильинский, что попасть в Иркутск «неосуществимо, потому что чехи, договорившись с иркутским красным гарнизоном, запретили белым частям заходить в город».

В военном городке Березовка простояли целую неделю. Здесь же белогвардейцы получили новое обмундирование и полушубки. Старое, вместе с миллионами простых и тифозных вшей, свалили в большой сарай и подожгли. Дальше люди двигались пешком до самой Читы.

Как пишет Ильинский, дивизия, где он служил, оставляла Читу последней. Люди погрузились в эшелон и прибыли на станцию Дарасун.

И вот перешли границу Китая.

Алексей Александрович в своих мемуарах писал: «Когда ступаешь на чужую землю, то всем своим существом чувствуешь, что она тебе чужая! Слезы отчаяния и досады появились на лицах солдат и офицеров! Многие брали в карманы горсть родной земли. Я не взял, верилось, что обязательно вернусь в свое многострадальное Отечество!». Так и случилось, только спустя 25 лет...

Годы эмиграции

Наверное, для каждого человека самое дорогое и ценное – это семья, близкие люди, страна, в которой ты родился. Дороги обычаи, культура, язык твоего народа.

Тогда для Алексея Александровича всё это осталось в России. Но, как бы тяжело ему не было вспоминать о семье, о своём Отечестве, ему нужно было жить дальше, ведь впереди ещё было множество трудностей и невзгод.

По воспоминаниям Ильинского, белогвардейцы, перейдя границу Китая, погрузились в эшелон и отправились через город Харбин в Приморье.

Однако, как пишет Ильинский, он и ещё 10 человек решили остаться в Харбине.

Из мемуаров Ильинского: «Мы сели на двупарную пролетку и сказали китайцу адрес. Он запросил с нас 5 рублей золотом. Очевидно, до нас были еще «дураки». Мы подумали, что такова такса, к тому же надо было поскорей оторваться, и поехали. Дорогой, встречая других извозчиков, наш возница что-то весело кричал, и они все вместе хохотали. А кричал, наверное, о том, что везет или богачей, или «дурачков», каких Харбин еще не видывал. Мы об этом уже догадались, но заплатили ему, как было договорено. Приехали по адресу, который нам дали в роте».

Несколько человек из дивизии Ильинского, еще раньше добравшись в Маньчжурию, открыли здесь сапожную мастерскую. Утром Ильинский и другие офицеры пошли в общество взаимопомощи дивизии (в каждой дивизии образовался фонд общества взаимопомощи). Из этого фонда людям выдавались либо деньги, либо что-то ценное или необходимое.

Алексей Александрович писал: «Денег нам не дали, но купили для нас "Бьюик"». Ильинский вместе со своими товарищами снял большую комнату и гараж, при котором была маленькая комната. Там и жили.

Большинство членов «команды» ходили по домам и брали работу: починку, пайку и прочий ремонт. Из мемуаров Алексея Александровича: «В первое время я выходил из положения: обходил знакомых и просил выручить меня: дать что-нибудь запаять. Когда же эта возможность была использована, я не пошел за заказами в незнакомые дома. Так поступали и другие. Дела наши к весне пришли в упадок, и общество взаимопомощи машину у нас забрало, а мы – кто куда!»

Весной Ильинскому с товарищами пришлось идти в беженский комитет, от него получили направление в барак в госпитальном городке. Им отвели на девять человек большую комнату, а Алексея Александровича назначили старшим барака.

Ильинский писал, что иногда они посещали беженский комитет, чтобы взять бесплатные талонами на обед, а вечерами играли «на огурцы» в преферанс: «проигравший вылезал в окно, выходящее прямо на китайский огород, набирал проигранное количество огурцов и сваливал их на общий стол».

Эмигрантская жизнь Алексея Александровича была тяжёлой, приходилось много работать, денег почти не было. Они с товарищами даже сколотили артель для случайных заработков. Большей частью работали в затоне: красили баржи и пароходы, рыли канавы, благоустраивали территорию.

Создание семьи и связь с родными

Остались у Ильинского и хорошие воспоминания о том времени. Особенно ему запомнился госпиталь. Алексей Александрович рассказывал позже детям и внукам, что врачи, сестры и прочий обслуживающий персонал – все были русские. В госпитале  устраивались вечера, потому что было очень много молодёжи. Там-то, на одном из вечеров, он и познакомился со своей будущей женой Елизаветой Александровной Суворовой.

Скромная, застенчивая девушка очень понравилась Ильинскому, и спустя какое-то время молодые люди оформили брак. В 1924 они повенчались в Старо-Харбинской церкви. К этому времени Ильинский уже работал во внутренней охране КВЖД: сторожил на деревянном складе.

Когда госпиталь, в котором работала сиделкой Елизавета Александровна, перешел в руки китайцев, русских служащих уволили. Под сокращение попала и жена Ильинского, чтобы как-то прожить, приходилось петь в церковном хоре.

Как писал сам Ильинский: «на еду хватало». В это время в Харбине образовался казачий хор, и Алексей Александрович, став хористом, участвовал во всех концертах, зарабатывая однако на этом немного. Друзья – однополчане Алексея Александровича – разъехались кто куда.

Из мемуаров Ильинского: «Как только я почувствовал, что остаюсь надолго, я восстановил переписку с матерью».

В 1925 году мать Ильинского, с которой он переписывался, приехала к ним в Харбин. В том же году родился сын Георгий. Мать уговаривала Алексея ехать в Иркутск, но он отказался, говоря ей: "Меня обязательно "запрягут", а Елизавета и ребята останутся на ее шее".

Алексей Александрович понимал, что если он вернётся на Родину, то его обязательно осудят, и это, несомненно, отразится на его семье, которую он бесконечно любил.

Подтверждением этому было письмо, полученное в 1929 году от матери, где она писала: «Ты был прав, здешний климат тебе не подходит. Мужа сестры объявили лишенцем, он объездил весь Дальний Восток в поисках заработка». Этим письмом мать хотела предупредить сына, что ему не следует возвращаться на Родину, ведь семья уже испытывала трудности в поиске работы. Родные прекрасно понимали, что причиной этому было участие Алексея Александровича в белом движении во время Гражданской войны.

Из интервью с Алексеем Георгиевичем: «Дед рассказывал, что он, несмотря ни на что, по-прежнему продолжал поддерживать переписку с матерью, хотя они находились на огромном расстоянии другу от друга. Но в 1937 году мать деда написала ему, что там, в Иркутске, они меняют квартиру. Прабабушка просила его не писать, пока она сама не сообщит новый адрес. Их связь прервалась на 10 лет».

Последние годы в Китае

В 1942 году «Бюро по делам российских эмигрантов» по заданию японской военной миссии взяло всех военных и молодежь на учет и объявило военные сборы. Из мемуаров Алексея Александровича: «В августе меня назначили в команду связи, началось обучение азбуке Морзе».

В1945 году отряд Ильинского получил задание: при поддержке других формирований захватить станцию Мадаоши.

Из дневника Ильинского: «Мы решили убить японского инструктора Эндо и сдать оружие советским военным властям». Участники отряда приняли решение хотя бы таким путём вернуться в Россию. Так они и поступили: инструктор был убит, а Ильинский, как начальник отряда, доложил первому встреченному старшему лейтенанту Советской армии о цели прихода отряда. Однако офицер повел отряд вместе с пленными японцами – это был арест.

На родине их ждали лагеря

В мемуарах Алексей Александрович записал: «Мы пришли, сдали оружие, в наше распоряжение дали дом. Кормежка была плохая, начались допросы. На первом же допросе я рассказал о себе всё, что должно было интересовать следствие, рассказал и о задании с переходом границы».

Отряд арестованных, в котором находился Ильинский, был отправлен в город Муданьцзян, где был размещён в японской тюрьме.

Люди по-разному вели себя, находясь в тюрьме. Одни замыкались в себе, в одиночку переживая события происходящего, а другие, несмотря ни на что, продолжали верить, что всё образуется, и даже старались поддержать друг друга. Из дневника Алексея Александровича: «Не унывает наш народ – вскоре затянули песню, другие подхватили и устроили такой концерт, что часовой только глазами от удовольствия хлопал, слушая старые русские песни. И вдруг: «Сижу за решеткой в темнице сырой...» К сожалению, на другой день концерты были запрещены».

В Китае арестованных погрузили на машины и привезли на станцию Гродеково, на территорию Советского Союза, где их разместили в бараках – теснота, спать могли только валетами, кормили гаоляновой кашей.

По-прежнему продолжались допросы. Люди были измождены избиениями, пытками. Всё это применялось для того, чтобы сломать человека и заставить его признаться в том, чего он и не совершал.

Следствие еще не закончилось, когда заключенных неожиданно отправили на Урал.

Из мемуаров Ильинского: «Нас погрузили в эшелон и повезли в неизвестном направлении. Полуголодные, мы очень страдали от холода. Вскоре появился первый труп, но никто его не убрал. Так ехали до Иркутска, трупов было уже три, там трупы сняли. От Иркутска нас везли опять очень долго».

Когда же людей привезли на Урал и стали выгружать, то оказалось, что часть заключённых не может двигаться самостоятельно. Причиной этому были постоянный холод, голод и болезни.

Лагерь, куда привезли арестованных, был старый, освещался лучиной. Ильинский позднее рассказывал своим родным, что сразу по прибытии в лагерь их повели на работы, которые были связаны с заготовкой леса и переработкой древесины. Алексей Александрович работал на пиле. Физически работа была очень тяжелой, и он чувствовал себя вечно уставшим и голодным.

Вскоре он был направлен этапом по железной дороге в Свердловск. В мемуарах Ильинского этот этап описан (все выражения автором сохранены) так: «Меня поместили в купе с тремя мужиками и тремя «урками». Последние, заняв второй этаж, спустились к нам, чтобы выяснить, нет ли среди нас кого «свеженького», с воли.

Обычно у таких вещи еще не отняты, и водятся продукты. «Свеженьких» не оказалось, тогда они просто потребовали раскрыть мешки. Забрав у одного мужика вещи, «урки» залезли к себе наверх и, спустя некоторое время, сбросили ватные брюки. Мужик отказался их брать, а я забрал, и эти штаны позднее меня здорово выручили, когда неделями приходилось валяться на цементном полу без всяких подстилок».

Когда Ильинского привезли в Свердловскую тюрьму, его посадили в одиночную камеру, где кровать опускают только в ночное время, а в остальное можно сидеть на табуретке или ходить – три шага в одну сторону, пять – в другую.

Его следователями были сначала пожилой майор, затем – старший лейтенант Елисеев. Поначалу они вели дело деликатно, а потом стали требовать, чтобы Ильинский, не читая, подписывался под тем, что они записывали в протокол. Он отказывался, и тогда его стали допрашивать каждую ночь. Следователи менялись, а заключённый лишался сна. Такими изматывающими методами следователям удалось добиться от Ильинского того, чего они и хотели: он подписал все протоколы допроса.

После этого допросы закончились, и Алексея Александровича перевели в общую камеру. Из мемуаров Ильинского: «В камере было человек двадцать. Жить стало веселее, хоть есть с кем поговорить. Утром давали: пайка черного хлеба, как глина, весом 500 граммов, соль, сахар и миска кипятка. Все садятся на свои койки и ждут, когда дежурный по коридору принесет «мечту». Получив, заключённые делят её на кусочки и бросают в соленый кипяток. Съев сразу всю пайку в виде тюри, все чувствуют себя насытившимися».

В последние месяцы перед вынесением приговора Ильинского вновь переводят в другую камеру, где кроме него было еще 4 человека, все – из Харбина, земляки.

Сколько было гаданий, предположений, споров о будущей жизни. Некоторые наивно верили, что их обязательно освободят. Они уже обсуждали, чем займутся на воле. Но в один из дней людей заставили расписаться под страшным приговором

Два года Алексей Александрович находился под следствием, пока шло разбирательство по его обвинительному делу. 11 января 1947 года Ильинский был осужден Особым Совещанием при МГБ СССР по ст. 58-6 ч. 1 УК РСФСР, на срок 20 лет ИТЛ.

Мне стало ясно, за что пострадал А.А. Ильинский: он обвинялся в шпионаже в пользу Японии, и наказывался за активное участие в белогвардейском движении.

Утром осужденных поместили по вагонам и повезли в город Новосибирск.

А затем были Казахстан, поселок Чурбай-Нура, лагерь Дубовка…

Об этом страшном месте и годах, проведённых там, Алексей Александрович не любил вспоминать. А если и делал это, то его рассказы были по-мужски скупы. Родные видели и прекрасно понимали, насколько тяжело и больно было этому человеку даже мысленно возвращаться на те круги ада, которые выпали на его долю.

К счастью, срок заключения был снижен до 11 лет, и 29 августа 1956 года Алексей Александрович Ильинский получил свободу.

В 1989 году семья Ильинских получила из военной прокуратуры Уральского военного округа долгожданную справку о реабилитации Алексея Александровича.

На основании полученной справки в 2001 году внук, Алексей Георгиевич Ильинский, обратился с запросом к военному прокурору Уральского военного округа с целью получения информации о местонахождении личного дела его деда для полного освещения истории жизни этого человека и подтверждения тому, что написано в мемуарах Алексея Александровича. Но из военной прокуратуры Уральского военного округа пришёл неутешительный ответ: там дела Ильинского А.А. не оказалось.

Возникает сложный вопрос: где всё-таки можно найти личное дело этого человека, чтобы найти подтверждение тому, что написано в мемуарах Алексея Александровича Ильинского. Возможно, на этот вопрос мне предстоит ответить в будущем.