06.06.2008 | Диски

На ангельском наречии

Paavoharju — один из самых удивительных ансамблей на планете Земля

61 градус 52 минуты северной широты, 28 градусов 52 минуты восточной долготы — таковы координаты финского города Савонлинны. Он стоит на полуострове среди Сайменских озер; в нем живут 27 тысяч человек (примерно как в одном московском квартале); неподалеку располагаются каменная средневековая крепость, Музей леса и одна из крупнейших в мире деревянных церквей. Побратимом Савонлинны является российский Торжок.

А еще там проживают набожные братья Лаури и Олли Айнала, и вместе они составляют группу Paavoharju — один из самых удивительных ансамблей на планете Земля.

Выходные данные — финское гражданство, выпускающий лейбл Fonal — неизбежно заставляют сорваться с языка слово «психофолк»; впрочем, здесь надо сделать пару оговорок. Первая: сейчас, когда этот самый психофолк превратился из гипотетического братства избранных в неплохой источник дохода, Fonal с его артистами смотрится среди всей буйной растительности как вросший в землю столетний пень. Продолжая приевшуюся травяную аналогию, в то время как деловитые американцы пестуют узорчатые клумбы (см. эволюцию Animal Collective или популярных новичков Fleet Foxes), финны заходят в чащу все глубже (см. последние записи певицы Ислайи или Kemialliset Ystavat). И вторая: Paavoharju по большому счету вообще из другой оперы. Среди 10 фактов, которые они сообщают о себе, третьим идет категоричное «Мы не новые хиппи». Шестым — лаконичное «Никаких маек, никаких башмаков». Что, по всей видимости, может означать следующее: Paavoharju ходят босиком не потому, что так было принято в 60-х, но потому, что человек был создан нагим.

Позывные второго альбома Paavoharju «Laulu laakson kukista» (в приблизительном переводе — «Песнь цветка в долине») складываются из дребезжащих синтезаторных переливов, из шелеста радиопомех, из пения птиц и ветра за окном; эфемерный девичий голос и гитарное бренчание будто бы всплывают из какого-то потустороннего эфира. Слова и мелодии продираются через цифровой бурелом, все время что-то копошится, шевелится, отвлекает на себя внимание; кажется, что живучая булькающая субстанция вот-вот поглотит песни, оставив только смутную рябь. На деле логика обратная: шум не препятствует гармонии, а порождает ее. Этот шум принципиально искусственной природы: шуршание осыпающейся пленки, обнаруженной на чердаке, скрип магнитофонной кассеты.

Осознанно используя только дешевую низкокачественную аппаратуру, Paavoharju добиваются удивительного эффекта — их музыка кажется отголоском родного прошлого, обретает некую благородную потертость.

Ближайший аналог тому, как у них устроен звук, — механизм воспоминаний: песни всплывают на поверхность, как забытая колыбельная с детского винила, прорвавшая толщу былого и дум. «Laulu laakson kukista» походит на радиопередачу, которую транслируют на волнах твоей памяти. Песни Paavoharju в буквальном смысле приходят в голову.

В разговорах о Paavoharju приводятся самые разные ассоциации. Таинственные мелодии из далеких земель, что издают на лейбле Sublime Frequencies, и нитевидная электроника, которую двигает лейбл Type. Печальные чухонские духовные гимны и сонаты Баха. Все это правомерно, но в случае Paavoharju, кажется, русскоязычный рецензент имеет дополнительное преимущество: самые верные аналогии лежат в непосредственной близости. Утопические напевы национальных ВИА 70-х; беззащитный наив бардовской песни; нечаянное волшебство раннего постсоветского попса. Нанизанный на бухтящий ритм бестелесный лепет гениальной «KevКtrumpu» — это ведь почти что первые записи Натальи Ветлицкой. Чистосердечная мелодическая благодать «Uskallan» и «TuttЪ Tanssii» — практически «Песняры». Тишайший дилетантизм «Italialaisella Laivalla» — точь-в-точь Юрий Лорес. Мы не знаем, о чем поют Paavoharju (в текучем, будто из одних гласных состоящем финском языке — еще один секрет творимой мистерии; кажется, что голоса здесь изъясняются на ангельском наречии), но я почему-то уверен, что поют они ровно о том же. Прикоснись рукою к дому над рекою. Свет хрустальной зари, свет, над миром встающий.

Лаури и Олли Айнала — истовые христиане; они и за инструменты-то взялись в приходском ансамбле.

Я неоднократно злоупотреблял сравнениями звуков с исповедью, или проповедью, или даже откровением; «Laulu laakson kukista» едва ли не первый случай, когда музыку хочется уподобить тропарю.

При всех оговорках в этих песнях сквозит какая-то совершенно неофитская радость; их нездешняя краса и прекрасная ясность сами по себе должны служить доказательством (и формулой) божественного величия. В принципе, смысл музыкального ремесла Paavoharju можно определить совсем уж просто. Что, собственно, умеют делать два брата-тихони из финского поселка городского типа? В беспечной простоте беседовать о Боге.

Источник: "Афиша", 30.05.2008,