01.04.2008 | Арт

Драгоценная шкура символизма

"Золотое руно" как исток авангарда

Очень красивая (если не сказать помпезная) выставка "Золотое руно". 1906 - 1909. У истоков авангарда" является одним из главных проектов Третьяковской галереи текущего сезона и занимает два ее "парадных" зала на Крымском Валу. Это еще и кураторский бенефис ведущего научного сотрудника ГТГ Иды Гофман, одного из лучших знатоков русского символизма, главным рупором которого и было "Золотое руно" - "журнал художественный, литературный и критический". Лишь благодаря энергии и эрудиции Иды Марковны, вероятно, стало возможным "пробить" столь масштабную экспозицию, посвященную изданию, выходившему всего четыре года, детищу эксцентричного мецената Николая Рябушинского.

Пятый сын в семье купца-миллионера, он, "рослый, белокурый, кровь с молоком, добрый молодец, словно сошедший с кустодиевской картины" (как описывали его мемуаристы), будто сойдя с ума, отказался от торгово-промышленного бизнеса семьи, переоделся в смокинг, начал кропать стихи и рисовать картины. А также печатать и редактировать - на зависть почившему петербургскому "Миру искусства" - журнал "Золотое руно" и устраивать под его эгидой амбициозные выставки.

Собственно, к столетию одной из них, "Салона "Золотого руна", открывшейся в Москве в апреле 1908 года в доме Хлудовых на углу Рождественки и Театрального проезда, и приурочен третьяковский проект.

Поскольку именно на ней, наряду с отечественными авторами, были впервые столь широко представлены за пределами Франции важнейшие представители импрессионизма и постимпрессионизма - Сезанн, Гоген, Ван Гог, Матисс, Редон, Роден и т.д. (общим числом - более пятидесяти). Картины и скульптуры оных, позаимствованные из Эрмитажа и Пушкинского музея (увы, лишь три в самом деле побывали на той легендарной выставке), показываются в Третьяковке в соседстве с русскими художниками круга "Руна". А последние - Ларионов, Гончарова, Сомов, Кузнецов, Борисов-Мусатов, Сарьян, Рерих. И список можно множить и множить. Вы понимаете, что получается такая экспозиция, от которой не оторваться. Но туристическая конфетка, поскольку это не реконструкция выставки журнала, а набор "звездных" имен, с ней связанных. Эта пряная сладость антиисторична и потому бессмысленна. Зритель приходит в восторг и от фамилий, и от качественных работ, и от грамотной развески посреди зала.

Однако заслуга Иды Гофман не только в том, что она нашла тему, под которую можно было "подверстать" убойные шедевры и обеспечить бесперебойные потоки в музейную кассу, устроив дойку символизма-импрессионизма-постимпрессионизма, русского и французского искусства, а также идей Рябушинского, которому выпала тяжелая доля меценатствовать и после смерти в парижском изгнанье. Она в самом деле обожает и ценит свой "материал", эпоху, которую изучает и пропагандирует.

Я бы рекомендовал зрителю обратить внимание не на живописные хиты по центру выставки (они и так бросаются в глаза), а внимательно обойти экспозицию по периметру. Ее топография - самое занимательное в кураторском проекте.

А я не устаю повторять, что кураторское решение сегодня - именно то, что нужно понять и прочувствовать на каждой вменяемой экспозиции.

Так вот именно по бокам шедевров сделаны маленькие тематические выгородки, посвященные художникам и авторам журнала (Врубель, Сомов, Бакст, Бенуа, Рерих), его печатным проектам (например, незадавшемуся конкурсу рисунков на тему "Дьявол" 1907 года - декаденты, что ж поделать!), а также тематическим номерам, посвященным национальному наследию (тут русские иконы, религиозные мистики Александр Иванов и Николай Ге, буколика Венецианова и его школы). С точки зрения музейной масштабности - это просто карикатура. Ну, положим, три акварельных "Библейских эскиза" Иванова или два крохотных холста Венецианова. Что они по сравнению с роскошнейшими Гончаровой с Ларионовым? Или, пуще того, великолепным Сезанном? Тьфу!

Но ведь не тьфу. Что мы, Венецианова в постоянной экспозиции Третьяковки в Лаврушинском не видели? Однако надо было вспомнить этот квасной классицизм Рябушинского, который тому выделяет половину номера, и повесить эти камерные, очень журнальные по формату, вещи. Придумать, что работами Врубеля журнал открывался и его же предсмертными рисунками из клиники Федора Усольцева закрывался и, соответственно, срифмовать экспозицию, превратив ее в венок сонетов.

Надо было обратить внимание на детали и мелочи в жизни "Золотого руна", а не только на громадье проекта безумного Рябушинского.

Для непосвященных - картины в центре в зала. Для знатоков - мини-экспозиции по стенкам. А ведь, вспомним, руно - это всего лишь баранья шерсть, которая вся состоит из завитков. И вот это клубение символизма - и всего Серебряного века, вычурного до болезненности, - и удалось передать куратору проекта Иде Гофман.

У меня есть претензии к выставке. Но нет - к ее авторскому ходу. Рябушинский был бы доволен.

Источник: "Культура" № 12, 27.03.2008,