11.03.2008 | Диски

Бег на месте с полной отдачей

Ник Кейв показывает, как можно и должно вести себя талантливому человеку в 50 лет

Должен признаться: я был несправедлив к Нику Кейву. Год назад в этой рубрике появился набранный мелким шрифтом брюзгливый отзыв о пластинке его нового ансамбля Grinderman: мол, замысел, конечно, был стоящий (Кейв отсек половину состава The Bad Seeds, оставив только экспансивного скрипача Уоррена Эллиса и ритм-секцию, а сам к тому же взялся за гитару), но успехом не увенчался — и скучно, и сыро, и как-то ни про что. Не скажу, что за истекший год тот альбом стал намного лучше — зато случилось одно существенное событие. Прошлой весной я отправился в Англию на фестиваль All Tomorrow’s Parties; Кейв там значился главным хедлайнером и играл сразу в двух ипостасях: вначале соло, затем — с Grinderman. Так вот, в первые полтора часа на сцене за роялем сидел унылый немолодой человек, дежурно исполнявший свои «Red Right Hand» и «The Ship Song».

А затем — затем Кейв поднялся, распушил черные казацкие усы, запричитал свой парадоксальный блюз мужчины, которому не дали, и тут стало понятно, для чего нужен этот комический квартет лютующих волосачей.

С четырнадцатым альбомом основной группы Ника Кейва The Bad Seeds «Dig, Lazarus, Dig!!!» похожая история. По духу это продолжение Grinderman: никакого содружества голосистых мулаток на подпевках, минимум красивостей, вместо фортепианных изысков — пронзительный писк аналоговых клавиш, вместо задушевных соло скрипки — ее же истошный хрип. Сам Кейв склонен именовать «Dig, Lazarus, Dig!!!» акустическим индастриалом: и то сказать, звук тут действительно сухой, терпкий и жилистый. Под сучковатые эргономичные аранжировки Кейв по обыкновению торопливо и многословно повествует о воскрешении Лазаря в современном Нью-Йорке, обличает дискриминацию, поминает Буковски, Лолиту, пожирателей лотоса, малопонятную нубийскую принцессу — ну и Иисуса, разумеется. «Dig, Lazarus, Dig!!!» — крепкая, резвая и трезвая (Кейв вот уже десяток лет ничего не пьет и не колет — возможно, все произошедшие с ним перемены объясняются исключительно физиологией) пластинка, к которой можно предъявить тысячу претензий. И действительно — при всей своей грубости новейшее изделие никак не разит наповал, как то было свойственно главным кейвовским выходкам. И к тому же — едва ли не впервые у The Bad Seeds возникают проблемы с композицией: лучшие номера (в первую очередь, вязкая судорожная баллада «Hold on to Yourself» и повелительный клич «Lie Down Here (& Be My Girl)») упрятаны в середину; в качестве финала нам предлагается затянутый аритмичный монолог «More News from Nowhere». И в самом деле — со своим нынешним видом гусарского офицера Кейв уже совсем не похож на того худосочного висельника, что был обязательным персонажем всякого иконостаса музыкальных мучеников. И все же я не готов заявить, что «Dig, Lazarus, Dig!!!» — неудача;

теперешний Кейв вряд ли способен перевернуть жизнь вверх тормашками или помочь в трудную минуту, но в качестве общеукрепляющего аккомпанемента к будням он вполне себе сгодится.

Существует расхожая и довольно красивая концепция, гласящая, что Ник Кейв строит карьеру по Священному Писанию: кровь, пот, греховная ярость и атональная ересь изгнанных из рая, процветавшие в музыке The Birthday Party и ранних The Bad Seeds, — это Ветхий Завет; тоскливая нежность, смиренный госпел и душеспасительная лирика конца 90-х — это, соответственно, Новый. Есть, однако, одна загвоздка: похоже, что кейвовское Евангелие завершилось на его самом заповедном, самом упоительном (по другой версии — самом унылом) диске «No More Shall We Part», то было разом и искупление, и воскресение, и вознесение. Все последующие выступления Кейва — куда менее хрестоматийный, но не менее значимый труд (известно, что песни Кейв теперь пишет, сидя в офисе); да, работа, но работа любимая и во благо; деяния апостола, если угодно. Кейв не то чтобы поучает (отнюдь — в одном из свежих интервью он пространно рассуждает о том, как не хочет быть Томом Йорком и вещать от «мы»),

он скорее показывает, как можно и должно вести себя талантливому человеку в 50 лет, когда отступать, в общем-то, некуда, но и лучшее уже явно не впереди.

Он рассказывает истории, он дает спектакль, в конце концов; если это и бег на месте, то с полной отдачей. Неудивительно в этом смысле, сколько в этой формально раздрызганной музыке горделивого дворянского спокойствия. (По-настоящему любопытно другое — почему от Кейва здесь до сих пор подспудно ожидают откровения. Кейв начала 90-х с его невыносимой жестокостью и грандиозными плясками смерти резонировал с эпохой тотального распада и хаоса — это ясно; но ведь и Кейв 2000-х с его деловитой буржуазностью и толковой офисной работой вполне гармонирует с происходящим вокруг — вот только отчего-то никому это не кажется привлекательной параллелью; впрочем, это уже, наверное, территория социальной психологии.)

Можно, впрочем, повернуть все несколько иначе — особенно если вспомнить то же самое выступление Grinderman. При прослушивании «Dig, Lazarus, Dig!!!» с его четко очерченной ритмикой, с его оживленной мелодикой, с его плавным, но приподнятым темпом подчас возникает ощущение, что все эти песни сыграны лишь с одной целью. Чтобы Ник Кейв — этот усатый хлыщ, этот нарядный франт, этот старый черт, этот задиристый поэт — чтобы он танцевал.

Источник: "Афиша", 3.03.2008,