14.02.2008 | Архив "Итогов" / Музыка

Музыкальный Центробанк

Госколлекция уникальных струнных инструментов способна остановить российскую музыкальную жизнь

В центре Москвы, в одном из старинных особняков, находится учреждение, сбой в работе которого может парализовать всю российскую музыкальную жизнь. Это Государственная коллекция уникальных музыкальных инструментов, отмечающая этой осенью свое 120-летие. Госколлекция хранит, реставрирует и выдает во временное пользование скрипки, альты, виолончели, контрабасы лучших старинных мастеров. Большинство наших ведущих исполнителей играет на ее инструментах.

В XVI-XVIII веках, когда были созданы лучшие из ныне известных струнных инструментов, изготовлением виол, скрипок, альтов, виолончелей и контрабасов занимались в Европе в общей сложности более 400 мастеров. Прославилось около 20 фамилий, преимущественно итальянских. Другие мастера либо оставались в тени великих современников, либо выдавали свои инструменты за произведения знаменитых коллег. Известны школы изготовления смычковых инструментов Брешии, Венеции, Милана, Флоренции, а также французская, тирольская, саксонская, венская и другие. Самая значительная сформировалась в Кремоне (Северная Италия). Ее основал Андреа Амати (1535-1611), создавший известную ныне конструкцию скрипки и приблизивший характер звучания инструмента к тембру сопрано. Его сыновья Андреа и Иероним продолжили дело отца, а сын Иеронима - Никколо Амати - стал самым знаменитым мастером рода. У него учились основатели многочисленных династий - Андреа Гварнери и Франческо Руджери. Самый выдающийся его ученик - Антонио Страдивари, чьи инструменты оказались по своему звучанию лучшими за всю историю музыки

Боевые задачи

23 февраля 1878 года купец Константин Владимирович Третьяков подарил Московской консерватории 30 скрипок из своей коллекции с условием, что инструменты никогда не должны быть "ни проданы, ни променяны на другие и останутся всегда собственностью Консерватории для употребления беднейшими учениками". Среди скрипок были инструменты работы Страдивари, Амати, Гварнери, Бергонци, Вильома и других знаменитых мастеров - не просто ценное, но почти универсальное собрание. Что-то вроде парка автомобилей разных классов и марок: то, что легко и эффектно удается на одном инструменте, почти невозможно на другом. У скрипок Амати, например, мягкий камерный звук, теряющийся в больших залах. А у Гварнери - мощный, концентрированный (Паганини, игравший на скрипке Гварнери, называл ее "моя пушка"). Голоса итальянских скрипок приближаются к тембру сопрано, а звучание немецких согласуются с детскими дискантами церковных хоров.

Сыграв на первоклассном инструменте несвойственный ему репертуар в неподходящем зале, можно испортить впечатление музыки.

Консерваторскому собранию повезло: сразу после революции его взяли под охрану. А в 1919 году создали на его основе Государственную коллекцию. Нарком просвещения Луначарский и директор Большого театра Малиновская лично заботились о ее пополнении. Одни только бланки Реввоенсовета, на которых заполнялись документы, касавшиеся старинных инструментов, приводили всех в трепет. Придирчиво выбранные специалисты (например, Виктор Кубацкий, превосходный виолончелист и преподаватель) с мандатом в одной руке и револьвером в другой реквизировали у владельцев ценные инструменты в пользу Госколлекции. Одновременно были созданы показательные коллективы вроде "Квартета Страдивари", игравшие на старинных инструментах. Они пропагандировали классику на агитационных концертах "для народа". После войны Госколлекция служила своеобразным арсеналом: ее инструменты выдавались музыкантам, которых командировали побеждать на международных конкурсах. Однажды, зимой 1951 года, скрипач Михаил Вайман, получивший коллекционную скрипку, поскользнулся при выходе из консерватории и повредил инструмент. Но, явившись с повинной к председателю комитета по делам искусств, получил вместо ожидаемого приговора... другую скрипку. Позже ему показали письмо, адресованное Сталину: "Дорогой Генералиссимус, я провожу конкурс скрипачей и рассчитываю на участие представителей вашей замечательной школы", которое было подписано бельгийской королевой Елизаветой. А сверху, после списка кандидатов, включавшего и фамилию Ваймана, красовалась резолюция Сталина: "Послать. Обеспечить победу".
 

Инструменты и абоненты

Условия купца Третьякова до сих пор не нарушались. Ни один из его инструментов до сих пор не был не то что продан или променян, но даже украден. Дело даже не в том, что коллекция надежно охраняется.

В Госколлекции почти нет инструментов, не переживших каких-либо захватывающих приключений. Одна из последних скрипок Страдивари, которые мастер сделал накануне своего 93-летия в 1736 году, целых сто лет считалась утраченной. Выяснилось, что в начале XIX века ее купил в Италии князь Юсупов. Полагали, что после революции владельцы увезли ее в Европу. Но в 30-е годы скрипку обнаружили замурованной в тайнике подвала Юсуповского дворца на Мойке. Она прекрасно сохранилась: за все время пребывания у Юсуповых, к ней никто не прикасался. Другая скрипка Страдивари, принадлежавшая Александру I, после его смерти была похищена из Эрмитажа. Десятки лет ее искали с помощью агентов тайной полиции разных стран, пока не обнаружили в Берлине. Похитители, стараясь замаскировать инструмент, смыли почти весь фирменный оранжево-красный лак Страдивари, секрет которого неизвестен до сих пор (лак создает впечатление, что смотришь на неокрашенное дерево сквозь лупу с рубиновой линзой). К счастью, звуковых качеств инструмент не потерял. Знатоки могут часами рассказывать о дуэлях, любовных драмах, азартных играх и подлогах, случавшихся со старинными инструментами. Некоторым удалось уцелеть в сражениях и морских катастрофах, а иные претерпели хирургические операции без всяких на то причин, просто по желанию владельцев. Например, в XIX веке французский мастер Рембо переделал в виолончель "церковный бас" - необъятный инструмент для игры на ходу в церковных процессиях, выполненный в 1731 году знаменитым Карло Бергонци. На этой виолончели долгое время играла Наталья Гутман

Все старинные инструменты, сотни раз сфотографированные, описанные в специальных каталогах и регулярно предстающие на выставках, известны специалистам "в лицо". Продать их трудно, хранить без надлежащего ухода опасно. Скрипачка Виктория Муллова, в начале 80-х оставшаяся на Западе во время гастролей (вскоре она стала женой знаменитого дирижера Клаудио Аббадо) оставила скрипку в запертом номере отеля, откуда ее благополучно препроводили в Москву.

Труднее выполнять другое условие основателя - обеспечивать бесперебойный "прокат" инструментов.

- Все наши великие музыканты - Сергей Кнушевицкий, Давид Ойстрах, Леонид Коган и многие-многие другие - были "абонентами" Госколлекции, то есть получали инструменты во временное пользование, - рассказывает директор Владимир Куликов. - У нас большого архива нет, но вот, например, письмо от профессора Козолупова с просьбой выдать инструмент перспективному студенту Славе Ростроповичу. Выдали, конечно -  уникальную виолончель Никколо Амати. На ней он и играл, пока не "оперился". Сейчас она опять у нас в хранении, ждет следующего претендента.

Общительный, дипломатичный Куликов не любит ни хвастаться, ни жаловаться. Но именно ему Госколлекция во многом обязана новым помещением. В начале 90-х годов, когда министром культуры СССР стал Николай Губенко, Владимир Михайлович так скоординировал усилия своих именитых "клиентов", что каждый крупный музыкант, отправлявшийся знакомиться с новым министром, напоминал о бедственном положении собрания. Госколлекция уже многие годы едва помещалась в своих исконных, обветшавших консерваторских комнатах. А Анатолий Кочергин, лучший во всем СССР скрипичный мастер, не имел даже рабочего помещения. Губенко договорился с тогдашним главой МИДа Эдуардом Шеварднадзе, и Госколлекции предоставили полуразвалившийся особняк, предназначавшийся МИДовскому журналу.

Дипломатических способностей Владимира Куликова хватило на то, чтобы отремонтировать дом и последние несколько лет сводить концы с концами.

На устройство постоянной экспозиции, громкие выставки и даже полную реставрацию инструментов денег нет. Сотрудники мечтают осилить капремонт отопления (инструменты не терпят резких перемен температуры; если на сцене хоть на несколько градусов холоднее или теплее, чем за кулисами, строй "плывет").

- Да не надо этого писать, как-нибудь справимся, - морщится Куликов. - Главное, как будет с правилами выдачи инструментов. Нужны ведь организации-поручители, дающие гарантии возмещения возможного ущерба. В советское время гарантом было государство. На Западе "общественные" инструменты принадлежат специальным фондам, они сами и решают все проблемы. А у нас после перестройки каждый претендент должен сам найти организацию, которая даст ему гарантийное письмо. Где сейчас такие организации? Все повисает на волоске. На конкурсе Чайковского такая суматоха из-за этого вышла! Не нашлось гарантов. А без них мы не имеем права ничего выдавать. В самый последний момент выручил Ингосстрах. Но ведь ребятам инструменты нужны были заранее - готовиться. Выкручивались как могли. Кто-то у меня в кабинете занимался, кого-то мы провожали в консерваторию и обратно. А кто-то и слетел с конкурса, потому что не смог вовремя получить инструмент.

Конечно, нам было бы проще жить, если бы мы были просто музеем. Выставки проводить, реставрировать что-то потихоньку.

Но это разве дело? И как быть тогда нашим заслуженным и народным, студентам, рядовым оркестрантам? Вот я хожу сейчас по инстанциям и все это объясняю, чтобы Госколлекция продолжала работать с абонентами. То есть себе же беспокойство создаю. Если меня по телефону не узнают и спрашивают, кто говорит, я отвечаю: "Сумасшедший в тяжелой форме".

Источник: "Итоги", №38, 1998,