11.12.2007 | Арт

C точки зрения вечности

Искусство Кабакова создает мощный образ ужаса человека, запущенного в обобществленную мясорубку

Илья Кабаков, один из отцов-основателей московского концептуализма и, несомненно, самый признанный в мире современный художник родом из СССР (но едва ли российский, увы, ибо родился в Днепропетровске в 1933 году, так что он - не то советский, не то украинский автор), провел детство в коммунальных квартирах. Этот опыт оставил на его творчестве - и мировосприятии - неизгладимый след. До такой степени, что, уезжая в "перестроечном" 1988-м из Москвы в США, он заявлял, что никогда не вернется: страна, с которой он был неразрывно связан, являвшаяся необходимой для его творчества средой, исчезла, а с "новой Россией" он не имеет ничего общего. Впоследствии, правда, смягчился. Три с лишним года назад у него (совместно с женой и соавтором Эмилией) состоялась выставка в питерском Эрмитаже, да и лично Илья Иосифович несколько раз приезжал в Украину, Москву и Петербург.

Кроме того, в ближайшем будущем в столице планируется серия его больших выставок. Возможно, это связано с тем, что, как кажется, разрыв между СССР и путинской Россией оказался не столь уж непреодолимым.

Вот опять в частном Музее актуального искусства "ART4.RU" коллекционера Игоря Маркина открылась выставка, на которой показана инсталляция Кабакова "Воспоминания о коммунальной кухне". Она была сделана в 1992 году, выставлена в парижской галерее Дины Верни, потом долго лежала без движения, а недавно приобретена Маркиным. Примечательно, что он отказался назвать сумму, за которую работа была куплена. Маркин лишь сообщил, что подобные инсталляции Кабакова продаются за полтора-три миллиона долларов, но "Воспоминания о коммунальной кухне" он купил намного дешевле, а за сколько именно - не огласит, так как не хочет наносить ущерб престижу искусства автора. Логика довольно прихотливая и позволяющая предположить, что ценообразование в области современного отечественного искусства не настолько устойчиво, как это часто утверждается. Может, что-то стоит миллион, а может, вовсе и нет. Но согласимся, что кухня в расселенной коммунальной квартире где-нибудь на Остоженке сейчас точно стоит очень дорого и рифмуется с торгами нефтегазом на мировой бирже.

"Воспоминания о коммунальной кухне" представляют собой нечто вроде зала в провинциальном краеведческом музее. Вдоль стен стоят витрины, в которых разложены всевозможные предметы, связанные с убогим и затхлым бытом коммуналки 40 - 50-х годов. Каждый снабжен поясняющей этикеткой, причем на двух языках - русском и французском, чтобы понятно было не только советским и постсоветским гражданам, но и жителям капиталистической Франции, имевшим асоциальную страсть жить по отдельности друг от друга. На стенах висят плакатики, призывающие вовремя выносить помойное ведро, соблюдать общественный порядок и сурово клеймящие его нарушителей.

Разумеется, уже в начале 90-х эта работа имела далекое отношение к тогдашнему - еще советскому - быту и была более или менее достоверной реконструкцией минувшей эпохи.

Чем-то вроде музейного воссоздания обовшивевшей курной избы, в которой обитали угнетенные крепостничеством крестьяне. За прошедшие после 1992-го годы те, кто могли что-то помнить, многое подзабыли, а для выросшего после перестройки поколения инсталляция Кабакова актуальной никак оказаться не может. Для них все это - некая загадочная фантасмагория.

То есть, будучи лишенной социологической подоплеки, она требует восприятия с чисто эстетической и, шире, экзистенциальной точки зрения. Тут публика может разделиться. Одни скажут, что Кабаков - замечательный художник, другие - что, несмотря на всю известность и успешность, он - шарлатан, спекулирующий на экстравагантном прошлом (впрочем, для него оно является совершенно органичным).

К кому присоединиться, решает каждый сам, но полностью безучастным остаться трудно, а это свидетельствует о том, что искусство Кабакова, растеряв внешнюю актуальность, остается очень действенным.

Оно создает мощный образ ужаса человека, запущенного в обобществленную мясорубку. И нет ни бога, ни черта, а имеется только фарш на выходе.

Перед открытием выставки для широкой публики Игорь Маркин устроил мероприятие, еще более доказавшее непреходящую ценность инсталляции Кабакова и, одновременно, радикальные социокультурные изменения в стране - акцию "Завтрак с Кабаковым". Сам художник отсутствовал. Его заменял патефон, игравший песни сталинской поры, а приглашенных потчевали пирожками из хорошей кондитерской (холодных котлет не было, что ошибка), пакетированным чаем "Аhmad" и шампанским "Моet et Chandon". Помилуйте, господа-товарищи, какой чай "Ахмад" на коммунальной кухне? Там великим счастьем считался "индийский со слоником" производства одесской чаеразвесочной фабрики. А "Моэт и Шандон" - это вовсе полная фантастика. Его даже в закрытых партийных распределителях не видывали. Обитатели же коммуналок по большим праздникам пили "Советское шампанское" либо шипучку "Салют" по рублю пятнадцать копеек за бутылку, сделанную из неизвестных природе плодов.

Впрочем, "Салют" как артефакт и сейчас можно обнаружить в современных наших магазинах. Что, как и кабаковские "Воспоминания о коммунальной кухне", подтверждает: жизнь коротка, искусство - вечно.

Источник: "Культура" № 48, 06.12.2007,