26.09.2007 | Арт

Спокойствие, только спокойствие

Графика Никиты Алексеева в галерее Paperworks

Из всех представителей легендарного ныне «московского романтического концептуализма» именно Никита Алексеев был самым романтичным, даже лиричным. И со временем поэтический привкус стал еще более ощутимым в его искусстве -- по контрасту с поденными журналистскими или вольными эссеистическими текстами, в которых автор бывает резок, категоричен и ироничен.

Но за всяким высказыванием Алексеева -- артистическим, литературным, арткритическим -- стоят отменная эрудиция, исторические, географические, культурологические познания, которыми он вольно оперирует и отталкиваясь от которых пускается в свободные интеллектуальные и художественные путешествия.

Даже в последних, несмотря на весь рафинированный эстетизм работ и декларируемую любовь к формотворчеству, именно мысль, придумка, случайное откровение, игра слов являются не просто ключом к разгадке произведения, но его органической составной частью. Что, собственно, и превращает Алексеева в «концептуалиста», хотя сам он считает такую атрибуцию натяжкой, поскольку предпочитает говорить о себе, а не заниматься софистическим балансированием на тонком канате, натянутом между текстом и изображением. Тем не менее почти в каждом его проекте (одно отдельно взятое произведение -- жанр неинтересный) есть беллетристическая подоплека, которая растворена в самих артефактах, всегда чуть загадочных в своем лаконичном изяществе. Есть «история» в житейском смысле слова.

«Серебро-золото, 33 702 Путиных и другие истории» -- так и называется выставка Никиты Алексеева в галерее современной графики Paperworks, расположенной в дизайн-центре ArtPlay. Это в самом деле несколько серий-историй, которых объединяют не только техника (рисунок на бумаге), топография (все работы сделаны недавно во время вакаций в итальянском городке Роверето), тематические привязки (тут и виды Венеции, и силуэты персонажей Пьеро делла Франческа, и названия неведомых в России великолепных тамошних вин), но и общее настроение автора-рассказчика, расслабленно-спокойное, безмятежное, медитативное.

Перед зрителем будто бы собрание пестрых глав из личного дневника, в которых растянутая простота происходящего -- винопитие, любование пейзажами, отвлеченные досужие рассуждения о добре и зле -- искупается философической насыщенностью.

Алексеев то превращается в гедониста, когда создает акварели, добавляя к краске настоящие вина, или рисует лагуну Венеции посредством излюбленного здесь напитка spritz (смесь Campari, вина и газировки). То примеряет рубище смиренного квиетиста в серии «Серебро-золото», в которой гармоническое столкновение символических цветов-первоформ должно означать гармонию мира, увидеть и осознать которую можно не только на портретах старых мастеров, но и в изящном изгибе обычного ржавого гвоздя.

Только изредка художника-туриста, блаженствующего в предгорьях Альп, беспокоят воспоминания об отчизне. И избавиться от навязчивых воспоминаний помогает теперь уже буддистская мудрость. Никита думает (вот начинается еще одна обязательная «история»!) о японском монахе, который рекомендовал всем жаждущим просветления представить до малейших деталей, до шерстинки и усика, белого тигра, потом еще одного, еще одного и наконец 10 000 тигров. В общем, пока не заснешь (помните, в детстве родители советовали нам на ночь считать слонов?) или не окажешься в нирване.

И вот Алексеев начинает схожим образом изображать являющегося ему в страшных снах президента РФ -- в виде разноцветных точек, распавшегося в медитативном видении на микроэлементы.

Сначала 16 точек на одном рисунке, на следующем -- 32, дальше -- 64. Как видно из названия серии (я, извините, не пересчитывал), чтобы избавиться от морока, потребовалось 33 702. Но это, кажется, уже не «история», а байка. Авторский миф.

А может, мифом, сном, приятным наваждением было все итальянское путешествие? И Венеция, Роверето, «шприц», делла Франческа привиделись обитателю маленькой квартирки на Тимирязевской? А выставка -- это запечатленные сладкие грезы?

Ведь Путина и президентские страсти никто не отменял. Россия -- вот она, за окном твоего второго этажа. А Никита Алексеев -- это мы знаем -- знатный выдумщик. Романтик, которому свойственно обитать в иных, чуждых земных забот, спокойных мирах.

Источник: "Время новостей" №173, 24.09.2007,