26.04.2007 | Арт

Лесная школа

"Протоформы-XXI" Александра Ермолаева в МУАРе

Фигура Учителя, обожаемого и всесильного гуру, мастера, окруженного восторженными учениками, как-то постепенно вышла из культурной моды – может быть, из-за отсутствия самих мастеров. В пластических искусствах на ум сегодня приходит только одно имя - Александр Павлович Ермолаев, архитектор, дизайнер, художник, профессор МАРХИ и руководитель "Мастерской-ТАФ" (ТАФ – "Театр Архитектурной Формы"), существующей с 1979 года сначала в качестве студенческого кружка, а ныне – независимой группы единомышленников. "Тафовцы" – это творческая коммуна, вместе выезжающая на пленэры, совместно работающая над выставочными проектами, построенная по принципу взаимообучения и взаимообогащения (в креативном смысле). Но лидирует в ней Ермолаев со своей неуемной энергией и какой-то мистической энергетикой. И его нынешняя персональная выставка в Аптекарском приказе Музея архитектуры сделана прежде всего как наглядное пособие для учеников и коллег. Хотя интересна, безусловно, самой широкой аудитории.

Жанр экспозиции под названием "Протоформы-XXI" (имеется в виду наступивший век) сам автор определил словом "гиперинсталляция". Это в самом деле нагромождение очень разнородных предметов – живописи, графики, деревянных скульптур, ассамбляжей, фотографий, предметов из коллекции художника вроде ковриков с лебедями, гипсовых кошек, старинных бутылок, народных игрушек. Но все вместе собрано в единое пространство, да так, что ни убавить, ни прибавить.

Бывают выставки, которые невозможно описать, которые не зафиксирует фотоаппарат с его сегментированной оптикой, которые даже мало видеть – их нужно чувствовать, их нужно "проживать". Такие выставки случаются крайне редко, и ермолаевская – из таких.

Тут не имеет смысла подолгу стоять перед каждой работой (хотя минималистическая абстрактная графика Ермолаева совершенна по композиции и сочетанию цветовых пятен, черно-белые архитектурные снимки выразительны и точны, инсталляция с конторкой с выдвижными ящиками неожиданна и остроумна). Экспозицию следует воспринимать как цельное построение, как одно распространенное высказывание, как органическую структуру, в которую полностью погружаешься.

Сам Ермолаев сравнивает свою выставку с лесом, который, как известно, можно не увидеть за реальным деревом. Он предлагает отказаться от ученых интерпретаций (вот счастье-то для арт-критика!), даже разрешает забыть по выходе конкретные вещи, но сохранить свои ощущения. Если, конечно, они возникли. При этом экспозиция профессионально выверена, экспонаты тщательно подобраны, а средневековые каменные своды Аптекарского приказа помогают жить странным ермолаевским произведениям, балансирующим между архаикой и футуристичностью.

Органические, естественные, обращенные к первичным матрицам даже не сознания, а чувствования (оттого-то "протоформы"), работы тем не менее впитали в себя весь "джентльменский набор" эстетики XX века. Тут находишь отголоски "проунов" Эль Лисицкого, мусорных скульптур Роберта Раушенберга, поп-артистского минимализма Джаспера Джонса, искусства наших ветеранов андеграунда вроде поэта коммунальной обыденности Михаила Рогинского или "эколога"-деревянщика (но не "деревенщика") Андрея Красулина.

И не понимаешь, как можно столь плавно и естественно соединить наивный китч с провинциального рынка, советские жестяные таблички вроде "Стой! Запретная зона" или "Не работай с верхних ступенек приставной лестницы", чистейшую, невесомую графику, тяжелые деревянные ассамбляжи, камни и старые деревенские чайники.

Ермолаеву это как-то удается. И в итоге получается очень легкая, парящая, совершенно не перегруженная и не распадающаяся на части выставка.

Символом которой может служить обструганная одинокая коряга, повешенная на потолочном крюке прямо на входе. В этом пронзительном аскетизме весь Ермолаев, творящий искусство из ничего. Ну выкрасил в красный цвет фанерный подиум, ну поставил его острой диагональю, заполнил деревенской посудой, над которой опять висят какие-то свившиеся деревяшки. Но оторваться от этого сооружения (композиции? инсталляции? декорации?) решительно невозможно. Даже анонимная наивная живопись и безвкусные коврики тут начинают жить какой-то новой, кажущейся самоочевидной и бесценной жизнью.

Кажется, что задачей этого проекта для Ермолаева и было продемонстрировать свое мастерство – колориста-рисовальщика, знатока фактур и материалов, талантливого экспозиционера, неординарного скульптора, валоризатора неценного.

Выставка – школа для студента и удовольствие для зрителя. И если это лес, то не темная чаща, а березовая роща, продуваемая майским ветерком.

"Тафовцы" вне зависимости от возраста называют своего лидера "Палычем". Есть такая серия мороженых продуктов (пельменей, вареников, пирогов) – "От Палыча". Комбинатор Ермолаев предъявляет свою кулинарию – небесную, а не плотскую. И свежайшую, а не из холодильника. Искусство "от Палыча".

Источник: "Культура" №15, 19.04.2007,