20.04.2007 | Арт

Поле брани

К юбилею кубизма российский авангардист Авдей Тер-Оганьян написал серию вариаций на тему шедевров Пикассо

Столетие назад была написана первая кубистическая картина. Новая эстетика, попытка изобразить предметы с нескольких точек зрения сразу, передать временную протяженность на холсте шокировала публику. Сейчас зритель намного искушенней и воспринимает кубизм через призму дизайна, как декоративное решение. Чтобы достойно отпраздновать юбилей кубизма, российский авангардист Авдей Тер-Оганьян написал серию вариаций на тему шедевров своего любимого художника Пикассо.

Вернуть смысл авагардизма - значит сбить мышление смотрящего с привычной колеи. Задача неимоверно сложная: людей, видевших по телевизору 11 сентября, никакая эстетика не шокирует.

Те, кто не умер от боли, увидев раскромсанные тела жертв теракта, точно не впечатлится от  фигур, перемешанных на картинах кубистами. Но Тер-Оганьян нашел способ затронуть циничного современника за живое – нарушив привычные этические нормы. Вместо газетных вырезок со статьями о войне, которые вклеивали в картины кубисты, он включил в изображения нецензурную брань. Нарушая общественное спокойствие, он прав – если осталось только грязно ругаться, чтобы вспомнить о более серьезных поводах для беспокойства, он сделал это.

В ломаные ритмы картин с вполне приемлемым сюжетом Авдей вписал «площадную» ругань.

Раньше сбивала с привычного толку необычная многомерность взгляда. Теперь обыденностью стал плюрализм, и постоянная переоценка ценностей стала свидетельством слабости, способом найти оправдание. Убийство – вроде бы всегда убийство, но почему-то убитые в Беслане дети воспринимаются частью общества как достижение спецслужб на пути победы над терроризмом. Как дать оплеуху всеприемлющей публике, чтобы опомнилась, и при этом не получить оплеуху самому? За фотографию трупов детей на первой полосе «Известий» был уволен главный редактор Раф Шакиров, хотя всего лишь был правдив и документален.

Метафоры кубизма действительны по сей день настолько, что также подлежат цензуре: репродукция «Герники» Пикассо, обличающей ужасы войны, висящая у входа в зал Совета Безопасности ООН, как раз перед началом войны в Ираке была закрыта синей тряпкой.

Руководство ООН объяснило это тем, что сотрудники Совета Безопасности часто дают интервью в этом помещении, а фон слишком «пестрый». Правильно, сложно говорить о том , что способствуешь «миру во всем мире» на фоне кровавой реальности, и выбор синего цвета ширмы для Пикассо – символичен. Синий, хромокей, используют специалисты по видеомонтажу, поскольку именно такой «бэкграунд» автоматически заменяется в компьютере на любой подложенный, подложный. С одной стороны, мы видим, что изображение, картинка все еще могут быть правдивыми настолько, чтобы разрушить иллюзии, с другой стороны, это видим не только мы, потому картинка подлежит цензуре. Не говоря уже об осмысленных текстах, которые давно являются средством манипуляций и пропаганды, чем абсолютно обесценены. Здесь

Авдей находит средство высказывания скандальное, но проскальзывающее мимо внимания государственной цензуры как нечто низменное.

Что такое в данном случае жесткое народное наименование половых органов? Не менее чем истинное народное мнение о ситуации в стране, бескомпромиссный, предельно краткий и простой приговор всему. Так что помещенный Тер-Оганьяном в картину Пикассо «Мужчина со скрещенными ногами, сидящий на стуле» текстовой комментарий  «мудак» приобретает смысл глобального протеста против тех, кто сидит сложа руки.

Представьте себе, на заборе – не отсылка к одному месту, а наоборот, воззвание к Вашей чести. Тер-Оганьян не дурачится и не пытается нарушить буржуазные нормы поведения, задействовав великий русский матерный. Был ведь случай из искусства, когда пришедшие на Красную площадь члены художественной группы ЭТИ упали на мостовую, сложив слово из трех букв. Призвали их к ответственности отнюдь не прохожие, хотя бы потому, что смысл их падения был заметен только сверху, из кремлевских башен.  Так и в случае выставки «Кубизм» надо понимать, что высказывание обращено к вышестоящим -  во имя прав тех, кому осталось только ругаться.