18.04.2007 | Асаркан. Ящик Зиновия Зиника

На улице Рабиновича. Приложение

Устал я жить идя навстречу пожеланиям читателей

Возможно, мы отличаемся друг от друга характерами в зависимости от того, что мы воспринимаем как реальность, а что – как иллюзию. У Асаркана реальность всегда была, как и его открытки, многослойной, но эти слои с годами все отчетливей мигрировали в область воображаемого. Даже на расстоянии, из Иерусалима, чувствовалось, что он  все больше исповедует то, что позже, уже в Риме (он эмигрировал в 1980 году) он назвал  философией «продавленного дивана». Он все реже и реже вылезал из своей комнаты в коммуналке на Солянке, реже показывался на людях, реже писал рецензии, и вообще «устал я жить идя навстречу пожеланиям читателей». Но это не означало эпистолярной пассивности. В своих посланиях он ведет себя как маг-тиран в изгнании на собственном острове (в виде продавленного дивана), чей трон узурпировали, но он никогда бы не признался, что в этом троне нуждается. «Я не могу сосредоточиться на разборчивости своего почерка, но если не разборчиво – значит и не важно, и разбираться незачем».  Он одновременно и шекспировский маг Просперо, подменявший в чужом воображении реальность - снами, и его раб, рабочий дух Ариель, путающий все человеческие расчеты.  Отсюда упоминание в открытках и «хромого Тургенева», политбеженца пушкинских времен, и Захер-Мазоха.

Он увлекался чужой судьбой – своих подопечных – до такой степени, что воображал эту судьбу как свою собственную.

Одна волевая идея, с режиссерской систематичностью, начинала выхватывать из реальности только то, что «играло» в этом навязчивом сюжете. Он стал задумываться об отъезде с той же интенсивностью и одновременно отстраненностью, с какой режиссер ставит себя на место актера во время репетиций.   В этих нескольких открытках мне – все еще по иерусалимскому адресу – Асаркан у нас на глазах создает виртуальную реальность – заграницу в Москве -  из подручных материалов, наугад, походя, из газетных вырезок, случайно попавших на глаза цитат, классических лиц, отсеченных ножницами коллажиста.

Он за меня придумывал мою жизнь в Иерусалиме, пародируя в открытках все попадавшие под руку библейские мотивы, и все мои будущие маршруты по Европе: «Ты мне уже сообщал, что ты не путешественник. Но если ты сделал первый шаг – пошел в агентство – то сделай и второй». 

Однако виртуальная реальность – это все-таки еще и слова, а не только картинки; а слова, как известно, неизбежно становятся делами. «Вызов» от мнимого родственника (отсюда мотив дядей и племянников), необходимый для выездной визы, он в конце концов получил (от моей иерусалимской подруги).  Но свой собственный «второй шаг» ему еще предстояло сделать.  Может быть, мудрость и состояла в том, чтобы этого второго шага не делать. «Год кончается как всегда  нищенски, унизительно, и так буднично, как будто их впереди еще столько же. Ошибается только тот, кто что-нибудь делает, и лучшее время для непоправимых ошибок будет, очевидно, упущено».  

Открытка  1

(Июнь 1975) 

ко дню рождения 16 VI

Действительно, в Ленинграде выставлены шедевры Метрополитен, а в Москве – Дрезденской галереи, но не так обстоит с кофе в го. Мо (1). Машина, с которой и связаны преимущест

Открытка 1 (другая сторона)

венно твои воспоминания, стала часто отказывать, тогда они включают вторую, но кофе из нее хуже, а работать на ней труднее, и они стали давать кофе только после обеда, что особенно неудобно в четверг, приходится искать новые места, а они, конечно, всегда хуже прежних. Как и мы сами, но что поделаешь.

Комментарий к открытке 1.

(1) Гостиница «Москва», где мы регулярно пили кофе-экспрессо с Асарканом до моего отъезда.

Открытка 2

(15.09.75)

Я очень огорчен, что тебе попался текст про ножик (1): там есть вставной абзац, превысивший меру унижения, и я изымаю этот выпуск из обращения всюду, куда могу дотянуться. Его нет в комплекте, отправленном тебе позавчера. Мальчиков же из Конца Каникул* я позорно перепутал и теперь рассказываю об этом всем полузнакомым встречным, когда не узнаю их на улице. В начале и конце там два разных мальчика, причем второй проходил через весь фильм как соперник главного героя, они даже дрались, а теперь герой как раз и бросился его спасать, что делает фильм еще хуже. В Поливальной машине (2) (где про ножик) я ничего не перепутал, но забыл, как кого зовут, и потратил все силы на распределение личных местоимений, чтобы

*Упоминаемый там австрийский роман – Захер-Мазоха. Но никто не заметил.

Открытка 2 (другая сторона)

было понятно, когда «он» -  Он, а когда – его приятель. Вставной абзац (написанный во втором часу ночи) напомнил мне, что и как, и в оставшихся номерах (10 и 12; в № 11 шел  Парад и там было совсем другое дело) я сократился и понизил тон, что неожиданно помогло дать правдивую атмосферу финала и всей этой антрепризы. ЛШ (3) все это тебе отправила, а сама улетела на юг.

В Академкниге я встретил Витю Каменского (4), который сказал, что у АП украли в R (5) чемодан со всеми бумагами (с дипломом) и теперь он в NY пытается что-то (что?) восстановить. Нина решила сдать квартиру родителей ЛСм (6), которого выставили с Соколиной горы. Твое письмо ЮА (7) попадет к нему не раньше, чем через две недели. Мадам Ш (8), потеряв мужа, лишилась и студии, и Катя осталась безо всякого начальства. Все из-за тебя.

Комментарии к открытке 2.

(1) Речь идет об обзорах  Асарканом  Московского кинофестиваля. 
(2) «Поливальная машина» - это фильм про подростков и где, как сюжетный элемент, фигурирует нож. Фильм был частью программы московского  кинофестиваля, который Асаркан освещал для «Спутника кинофестиваля»;  все это обыгрывалось в моих письмах как соперничество в отношениях общих друзей с Асарканом, а он в рецензии на этот фильм  допустил какие-то ошибки с его точки зрения.
(3) Лена Шумилова – в ту эпоху она коллекционировала мою иерусалимскую переписку с Москвой.
(4) Мой университетский приятель.
(5) Rome  - речь идет об Андрее Пашенкове, моем общем с Меламидом друге. Пашенков эмигрировал в США по стандартному маршруту через Рим, где находился перевалочный пункт для иммигрантов.
(6) Лев Смирнов, историк и эссеист, воспитанник и один из ближайших друзей Асаркана. 
(7) Юрий Айхенвальд, поэт,  отсидевший вместе с Асарканом (и Улитиным) в Ленинградском Тюремной Психиатрической Больнице (ЛТПБ) в пятидесятые годы.
(8) Шилова – супруга университетского профессора, опекавшего студию для одаренных детей при МГУ. После его кончины и моего отъезда студия очень быстро закрылась. Катя Арнольд (жена Александра Меламида) преподавала там живопись. Она устроила меня к Шиловой на работу как преподавателя «класса по развитию языкового мышления». 

Открытка 3

(6.12.75)

Нет, не авиа
а пусть лучше дойдет
к новому году или к
годовщине 19 января (1)

У меня тут накапливается для тебя бандероль всяких отходов и случайных вещей, включая брошюру, которая у них называется монографией « Мартирос Сарьян в театре», номер Недели с интервью Феллини о Казанове и глянцевый буклет Поливальной машины тоже с нестандартным русским языком. Однажды пошлю.

Открытка 3  (другая сторона)

(нрзб Но кто же он такой?)

Собирался послать еще вырезку из Paese sera о смерти в Hod Hasharon  архитектора Guido Zevi, параллельное чтение которого я тебе рекомендовал (если не его сына Bruno, тоже архитектора), но конверт взялся заклеивать ВМИо (2) (пока я покупал марки) и заклеил так некультурно и липко, что я отсылку отложил, а теперь вырезка истерлась в кармане и потеряла товарный вид. Вместо этого в воскресенье  поеду на день рождения Лукьянова (3).

Комментарии к открытке 3.

(1) Я уехал из России 19 января 1975 г.
(2) Виктор Михайлович Иоэльс, специалист по истории народовольцев и шелкограф, постоянно заботившийся о быте Асаркана в Москве.
(3) Виктор Лукьянов – однокашник моего двоюродного брата Леонида Глезерова. Оба были учениками Юрия и Вавы Айхенвальдов, и через них я познакомился в 60-е годы с Асарканом.

Открытка 4

(1.1.76)

ночь 30/31 XII

Театральную программу переслал БЗ-ну (1), еще получил две открытки (от 4 XII  и с новым годом) и читал письмо ЛШ про женщину с косы (2). Этот рассказ ты бы лучше послал ЮА, он жалуется на непонятность, а тут такая реалистическая зарисовка. Пришло также письмо от рыжей Доминик (3), она живет в Париже, в Церковном тупике  (Dominique Simon, 8, Impasse de l’Eglise, 75015 Paris) и преподает в гимназии.

Открытка 4 (другая сторона)

Год кончается как всегда  нищенски, унизительно, и так буднично, как будто их впереди еще столько же. Ошибается только тот, кто что-нибудь делает, и лучшее время для непоправимых ошибок будет, очевидно, упущено. Дядя без племянников – не дядя, и тем более он не дядя без денег и без паспорта. В Дагестане ВС (4) пил за здоровье двух  лучших друзей лакского народа – а кто мобилизовал второго из них? В данный момент это мой единственный багаж, все остальное растеряно. Да еще грипп, но к вечеру и его не будет.

Комментарии к открытке 4.

(1) Борис Зингерман, театровед, регулярный автор журнала «Театр» тех лет.
(2) История про женщину из Иерусалима, родившуюся в Сибири рядом с лагерной зоной.
(3) Общая подруга, француженка, регулярно бывавшая в Москве с конца 60-х годов.
(4) Валерий Семеновский, театровед и драматург, попал в командировку в Дагестан после того, как  там побывал я по инициативе  Асаркана, обозревая местные театры для газеты «Неделя».

Открытка 5

(3.03.76)

Поблагодари Рут (1) за внимание. Я не пишу ей отдельно, потому что две открытки мне сегодня не по силам, да ей, наверно, надо не открытку, а целое письмо. Расскажи ей своими словами, что у нас теперь запляшут лес и горы – если, конечно, опять не окажется, что вы (мы) не так сидите(-им). Нет ли еще улицы Гайаваты?

Открытка 5 (другая сторона)

Буклет Поливальной машины ты не получил потому, что он не отправлен. А не отправлен потому, что ЛШ не торопится. А не торопится она потому, что я сказал, что это бандероль отходов и отбросов. Теперь добавился журнал Театр за 1967 г. с рецензией П. Гольдштейна (2). Получил ли ты Эфроса?

Комментарии к открытке 5.

(1) Рут Шохет с улицы Гватемала в Иерусалиме – близкая подруга поэта Леонида Иоффе. Она организовала официальный «вызов» - приглашение на визит в Израиль – Асаркану. Без подобного «вызова» невозможно было подавать заявление на получение выездной визы. 
(2) Павел Гольдштейн - бывший глава музея Маяковского в Москве; в Иерусалиме – редактор еврейского журнала на русском языке «Менора».

Открытка 6

(3.4.76)

Вчера в пятницу ВМИо показывал мне твое длинное письмо и спрашивал – Ну как, ничего? – он хотел быть уверенным, что приобрел хорошую вещь. Дошло также и письмо для меня, о чем я уже докладывал. Сейчас оно у ЮА (1), как ты и просил, а потом будет у ЛШ, где и погибнет. Если тебе пишет Dominique (2), то интересно, откуда: к 26 марта (3) пришла ее открытка уже не из П., а с какого-то приморского курорта. Эфроса тебе послала Нина, которую я увижу в воскресенье у ЛШ, где мы будем допивать открытки с 26-го. Самое печальное событие очередной не-

Открытка 6 (другая сторона)

дели високосного года – что сломала ногу жена Миши Айз (4). (Алена), и как-то ужасно сломала, по словам ЛШ, на много месяцев лечение без гарантии, что вылечат полностью.

У нас в апреле играет парижская труппа Жана-Луи Барро, а в мае итальянская, для которой я должен еще придумать название teatro insieme -  Театр «вместе», очевидно будет Театр-ансамбль. Тоже везли Брехта, но у них его не взяли, пойдет монтаж комедии Гольдони со сценарием dell’arte и т.п. Устал я жить идя навстречу пожеланиям читателей, у тебя стал вырабатываться слог нанайской исповедальной прозы: приписка справа (о семье Ай) относится не к последнему письму, которое, наверно, им понравится. Я пошлю тебе книгу Петра Киле.
Приписка справа: Сашка Айх (5) переводит Илиаду и учит язык, которым ты овладел в совершенстве, но твою прозу они не понимают всей семьей.
Твое упоминание гор и лесов Парижа означает ли, что СА (6) оттуда уже вернулся и что он вернулся ни с чем?

Комментарии к открытке 6.

(1) Юрий Айхенвальд.
(2) См. комментарий (3) к открытке 4.
(3) День рождения Асаркана.
(4) Михаил Айзенберг, поэт, постоянный посетитель моих «четвергов», особенно сблизившийся с Асарканом после моего отъезда.
(5) Сашка Айхенвальд – школьница (в те годы), дочь Юрия Айхенвальда.
(6) Сергей Артамонов, автор пионерского романа «Бунт на корабле», в конце концов перебравшийся из Иерусалима в Париж.

Открытка 7

(15.5.76)

Отправив (медленной почтой) открытку ко дню нац. независимости одного полинезийского королевства, подошел к окошку и получил, как обычно, все от всех. От тебя – открытку, вложенную в конверт, с перечнем уехавших, а от Яника (1) – открытку из ресторана, пьяным почерком накануне какой-то русской закуски.
Докладчик долго читал из книги Иова начало речи Яхве, что как-то связано с этой  закуской.

Открытка 7 (другая сторона)

О нанайской лирической прозе ты ничего не узнаешь до тех пор, пока ЛШ (нрзб) не отправит, наконец, бандероль из отходов (с Поливальной машиной), впрочем о писателе Петре Киле есть в ВопЛях, в статье о литературе малых народов – в том же номере, где было письмо хромого  Тургенева (2).
Я не могу сосредоточиться на разборчивости своего почерка, но если не разборчиво – значит и не важно, и разбираться незачем. А когда что-нибудь дельное – пишу так, чтобы читать было легко.
Вы можете ехать не только в Лондон, но и в Париж, Рим, Амстердам – где только есть русские отделения и факультеты. Но все это – филология, и только Парма может дать вам театральную марку. Цель же этой открытки – получить от тебя более подробную информацию о варианте Сер. Арт (3). Напиши все, что можно.

Комментарий к открытке 7.

(1) Ян Каган – один из ближайших воспитанников и друзей Асаркана. Специалист по землетрясением. Эмигрировал в Америку.
(2) Хромой Тургенев –   упоминается в «Евгении Онегине»:

«Одну Россию в мире видя,
Преследуя свой идеал,
Хромой Тургенев им внимал
И, плети рабства ненавидя,
Предвидел в сей толпе дворян
Освободителей крестьян».

Один из руководителей и идеологов “Союза благоденствия”. Находившийся с 1824 года в отпуске за границей и отказавшийся вернуться в Россию, чтобы предстать перед судом по делу о восстании 14 декабря 1825 года, он был заочно приговорен к смертной казни (потом, по волеизъявлению Николая I, замененной пожизненной каторгой) и, как он писал впоследствии, “открыл собою список русских изгнанников, людей, изгнанных, как говорится, по политическим мотивам”.  Его мемуары были запрещены в России и в советскую эпоху.
(3) То есть, как попасть в Европу, выехав по израильской визе.

Открытка 8

(?.07.76)

Получил (30 VI) открытку в конверте, как за 1318 лир доплыть до Венеции. Вот и плыви. Оттуда в электричке до Флоренции, а на ночлег устройся в каком-нибудь не-туристском месте, как ВС (1) – нашел около Assisi жд станцию Chiusi-Scalo и там ночевал за 1700 лир (итальянских) – цена билета в кино.

Открытка 8 (другая сторона)

А потом возвращайся на корабль. Как мы ездим в Ленинград без ночлега. Ты мне уже сообщал, что ты не путешественник. Но если ты сделал первый шаг – пошел в агентство – то сделай и второй, тоже короткий. А с Парижем подожди (попутчиков). В четырехместной каюте придется только спать, остальное время – на палубе. С книгой. Что сказал SB (2) за Извещение?

Комментарий к открытке 8.

(1) Вася Сечин, человек театра и исполнитель песен под гитару, невозвращенец, попавший в Германию и оттуда путешествовавший по всей  Европе. Для Асаркана – пример свободного отношения с географией, туриста-странника, в отличие от моей идеологической ангажированности в отношении к эмиграции.
(2 ) Saul Bellow – американский писатель, которым я увлекался в те годы и обсуждал в своих письмах к Павлу Улитину