28.12.2006 | Арт / Интервью

Не растерять классический запас

"Пока я жив, академия - это живой организм"

В 2007 году исполнится 250 лет Российской академии художеств. Программа юбилейных мероприятий велика и многообразна. Тут и торжественное собрание в храме Христа Спасителя, и международная конференция, и многочисленные выставки, и издание книг, и даже капитальные ремонты зданий музеев, за академией числящихся. Указ "О праздновании 250-летия основания РАХ" Президент Российской Федерации подписал аж в августе 2005 года, а через четыре месяца появилось соответствующее распоряжение Правительства РФ, так что торжества будут происходить на государственном уровне. В их преддверии на вопросы Александра Панова ответил президент Российской академии художеств ЗУРАБ ЦЕРЕТЕЛИ.

- Для начала разрешите поздравить вас с юбилеем. 250-лет - серьезный срок...

- Открою тайну: мы родились гораздо раньше. Императрица Елизавета Петровна в 1757 году действительно основала Академию художеств, но ее отец Петр I еще до того основал Академию искусств и наук. Просто наши коллеги-историки не то разделили художников и ученых, не то просто плохо посчитали. Я сам смотрел архивы, но не правомочен что-то решать единолично. Надеюсь, что во время празднований академики поставят этот вопрос. У них ведь отличная историческая память. Вот, например, карикатурист Борис Ефимов - ему 106 лет, но он блестяще помнит все факты, настоящая живая энциклопедия.

- Но петровские времена он все же не застал. И тем не менее вы хотите в юбилейный год менять хронологию?

- Наверное. Почему мы должны быть младше Академии наук, которая два года назад отметила 280 лет? Умножение нашего возраста и будет лучшим подарком ко дню рождения. Приятно вести происхождение от великого Петра, основателя нового Российского государства, императора-реформатора.

- Когда эти реформы были... По-моему, академия завязла в своей "обильной" истории, и ваше желание еще больше углубиться в прошлое - тому подтверждение.

- Академия сохранила классическое мышление - это правда. Но это ее главная заслуга. Если у тебя нет слуха, то не сможешь играть на рояле. То же самое относится не только к пианисту, но и к художнику. Если он не знает анатомии, композиции, основ колористики - какой он художник? Профессиональная грамотность, владение артистическим "алфавитом" от "А" до "Я" - определяющий фактор, даже если ты рисуешь абстрактные картины. Надо знать историю искусства с древнейших времен, так что неслучайно у нас в академии и в Москве, и в Петербурге стоят копии античных скульптур. Даже русские авангардисты почти все получили традиционное художественное образование и только потом стали демонстрировать свою индивидуальность. Индивидуальность - это очень важно, но она невозможна без знания традиции.

- То есть задачей академии до сих пор является сохранение традиции?

- Изучение классики, необходимое для начинающего художника как фактор развития его индивидуальности. Настоящая мудрость педагога: понимать, что мы, художники, все разные, но мы все - художники, владеющие ремеслом. Вот мой учитель, Василий Шухаев - ученик Коровина и одновременно неоклассик, оформитель революционных праздников в Петрограде и политэмигрант, возвращенец в СССР, тут же оказавшийся в Магадане, - передавал мне в Тбилиси, куда его сослали после лагеря, традицию "искусства для искусства" (а Шухаева очень ценил Александр Бенуа) в то время, когда радио кричало про "искусство для народа". И он правильно воспитывал нас, молодых художников. В эпоху соцреализма, которую я застал, все мыслили одинаково, все рисовали одинаково - и одинаково плохо. Это отдельная тема: непреложная связь индивидуальности и профессионального мастерства. Про это можно тома писать.

- Но не является ли сегодняшняя Академия художеств как раз последним заповедником, рудиментом эпохи соцреализма? Стагнирующей, косной институцией, наследующей советским заветам, а никак не Петру I?

- Дорогой мой, вы меня не поняли. Соцреализм как раз был площадкой, на которой особенно отчетливо выделялись индивидуальности, хотя их и наказывали за непохожесть. Взять, например, Александра Дейнеку - великого художника.

Я пытаюсь сейчас купить для Московского музея современного искусства какую-нибудь его представительную работу - на рынке нет Дейнеки, редкость, ценность. А ведь он тоже после войны стал действительным членом Академии художеств. И был новатором, оставаясь классическим живописцем. А русские авангардисты начала XX века? Они ведь, по сути, реалисты, по-своему видевшие предмет, реальность. Абстракция - это реалистическая картина, выполненная на языке "искусства для искусства", обладающем множеством нюансов.

- Вы вспомнили Музей современного искусства, которым тоже руководите. Сразу вопрос: а возможно ли современное искусство в академии?

- А как же. Наши юбилейные выставки в следующем году включают произведения искусства с XV века и по настоящий день. Сегодняшняя академия - это не вчерашняя академия. Но, повторяю, мы не хотим растерять наш классический запас, хотим доказать, что пластика в искусстве не умерла. Художники - академики - профессионалы, но и индивидуальности, мастера со своим почерком, своим стилем. И их профессиональные знания в совокупности с личным опытом они и должны передать молодежи. Они не учат рисовать одни и те же вещи одинаково. В этом ноу-хау академии, хоть очень трудно это реализовать.

- Я правильно понял, что именно профессиональное образование стало главным направлением в деятельности академии?

- Да. Но есть еще исследовательская задача, искусствоведческие опыты, целью которых является не забыть, что было вчера. Однако если искусствовед сам владеет карандашом и кистью, у него получаются более полезные и толковые вещи. Это мое мнение.

- То есть вы и "работников пера" хотите отправить на этюды?

- Неплохо бы. Им это поможет. Я сам готов проводить им мастер-классы - пусть рисуют вместе со мной. Но только сначала должны сделать к юбилею академии серьезную книгу-отчет: что было сделано за 250 лет, как развивалась РАХ, чем она останется в истории. Это целая философия. Проект требует огромных сил, аскезы, любви к искусству. Хотя мои сотрудники любят искусство, ему служат, несмотря на смешную зарплату. Они стали рабами искусства. Я сам раб искусства: сейчас каждую неделю летаю в Петербург, езжу по стране, рисую даже в самолете.

- А как вы вообще успеваете заниматься администрированием и одновременно писать картины, придумывать памятники, открывать выставки?

- Меня так воспитали. Это мой стиль, способ жизни. Не требую такого же от всего человечества. И пусть будут разные стили и способы. Раньше все было одинаково - в СССР было главное выражение "не положено". Я когда-то в доме одного "большого" человека, который внутри был как ребенок, но внешне совершенно скован, повел себя, приехав из Тбилиси, слишком свободно - ходил, всем улыбался, трогал антикварную мебель. И охранник подошел, взял меня за руку и сказал: "Не положено".

- Это был какой-то художник - член академии?

- Нет. Это был Косыгин - вот и все. Серьезный был человек, с принципами: у него один друг попросил разрешения провезти в Россию иномарку. Косыгин ему помог, но с тех пор перестал этого человека приглашать в дом. И я тоже стараюсь быть всем полезным, но ни у кого ни о чем не прошу. Даже не хочу писать письма от имени академии для поддержки юбилея академии. Хотя это не мой личный юбилей.

- Неужели у РАХ есть финансовые проблемы? Здания в Москве и Петербурге, выставочная деятельность, собственные газета и журнал. У обывателя представление об академии как о синекуре, которой щедро помогает ее президент.

- Всякая академия - науки, медицины, сельского хозяйства - есть государственная организация. А значит, остро встает вопрос финансирования из госбюджета. РАХ - не исключение. Конечно, сейчас государство стало наконец представлять, что существуют не только нефть и газ, которые могут когда-нибудь кончиться, но и искусство - вечная ценность. Причем и материальная ценность. Советское правительство, например, сильно укрепило в 1920 - 30-е годы бюджет страны за счет распродажи сокровищ из Эрмитажа. И я помню, как мой отец - партийный чиновник и дядя-художник спорили, нужно ли было продавать Тициана. И отец говорил, что нужно - для спасения народа. Красота, как было сказано, спасет мир. Вот они и считали, что таким образом свой мир спасают.

- А Академия художеств спасет Россию?

- Зачем ее спасать? От чего? Россия теперь совсем другая. Теперь стали совсем другие люди. На улицах - красота. Я давно перестал сам водить машину, потому что боюсь попасть в аварию: везде столько красивых женщин - невозможно следить за дорогой. Россия - а я работал в восемнадцати странах мира - вышла на мировой уровень. Если бы только на том же уровне она относилась и к искусству. Ведь во всех остальных странах его поддержка является одной из главных задач государства.

- Может быть, юбилей академии станет одним из способов решения этой задачи. Если только вы докажете состоятельность РАХ в сегодняшнем культурном пространстве. Кстати, стоит ли проблема реформирования академии или она так и будет эксплуатировать свой 250-летний опыт?

- У нас множество новых проектов. Например, создать "Город художников" - нечто вместо умерших вместе с СССР домов творчества. Там и выставочный зал, и мастерские, и квартиры. И оригинальная архитектура всего комплекса. Надо восстанавливать предприятия, занимавшиеся монументальной скульптурой, ибо умирает пластический опыт даже у студентов академии. Необходимо воскресить опыт работы на пленэре начинающих художников, чтобы они понимали существо природы. Много вопросов, которые не хочется забрать с собой в мир иной. Моя задача - воспитать новое поколение художников. Поймите: академия - это живой организм. По крайней мере пока я жив.

Источник: "Культура" №50 (7560), 21 - 27 декабря 2006,