22.12.2006 | Pre-print

Наташа — 2

...или Как обобществляли наших жен. Часть вторая. Начало пьесы

Предыстория тут

  

Изольда Эйхлеб  

Мюзикл

НАТАША

или Как обобществляли наших жен 

Пролог

(в пудреном парике, взбитом по последней моде; камзол, жилет, панталоны, чулки, туфли -- все белое; в левой руке трость слоновой кости, в правой -- кружевной платок)

Почтенный публикум, прошу внимания. Прежде, чем будет разыграна эта пиеса, мне бы хотелось поделиться с тобою следующим соображением. Натурально, нет и не может быть ни дурного, ни хорошего вкуса. То, что во времена оны считалось прекрасным, во времена ныи объявляется верхом дурновкусия. Потому-то и не спорят о вкусах -- в сущности, это был бы спор о времени, в коем нам выпал жребий жить. Итак, мы начинаем. Маэстро, урежьте свет.

Текст на экране

"Много веков назад одна шестая часть суши на Земле была объята пламенем гражданской войны".

Электронный голос

(по слогам, звуковысотность соответствует четырехтакту "Коль славен"; и так же в дальнейшем)

Что значит "гражданская"?

Текст на экране

"Имеющая отношение только к жителям одной административной единицы, как то: посада, губернии, державы и подобных сим".

Электронный голос

А "война"?

Текст на экране

"Война есть раздор среди людей в виде ратного боя".

Электронный голос

То есть они водились на суше? Сомнительная гипотеза.

Текст на экране

"Это полет фантазии художника".

Электронный голос

Он что, специально запустил ее на Землю?

Текст на экране

"Не специально. Фантазия стартует когда хочет и куда хочет. Эта улетела в направлении Солнечной системы".

Электронный голос

Ясненько. Ну все, приступаем. Закрытый просмотр под открытым небом.

Текст на экране

 (другим шрифтом)

гОрОд злОдейск, гОд Одна тысяча 919

Картина первая

(Броневик, на броневике Троцкий с лицом эйзенштейновского царя Ивана, но при этом в пенсне. Революционные солдаты, матросы, народ, Наташа в рабоче-крестьянской одежде, няня. Здесь же Андрей Бронский в крестьянском полушубке. Троцкому приводят пленных, среди них гр. и граф. Мироновы.)

Солдат

(пленному)

Целуй красное знамя на верность товарищу Троцкому. (Тот целует.) Отлично. Кто следующий? А вы чего олухами стали?

Граф и графиня Мироновы

 (поют на мотив "Боже царя", он женским голосом, она мужским)

Троцкий убийца

И кровопийца.

Вор, проклятый от века,

Чтоб ты сдох.

  
(Нисходящий тетрахорд медных.)

  Собака презренная

И непогребенная,

Будешь ты гнить в веках...

Солдат

Товарищ Троцкий, это старый граф Миронов со своею старухою.

Наташа

Батюшка! Матушка!

Няня

  (обнимает ее)

Таись, таись, дитятко...

Троцкий 

А, комендант крепости? Пала твоя цитаделька? Ну-ка, чмокни мой флажок. (Солдату.) Угости-ка их, дружок. (Солдат срывает с себя пулеметную ленту и несколько раз ударяет графиню пониже спины.) Ну как, ваша светлость, стал посговорчивей?

Графиня Миронова

   (мужу)

Это совсем не больно.

Граф Миронов

Пес!.. Гнилой нос!.. Адская ты морда!..

Троцкий

 (в ужасе хватаясь за нос)

Расстрелять! Повесить! Изрубить на мелкие кусочки!

(Солдаты волокут прочь графа и графиню. Барабанная дробь. Звучит "Боже царя", исполняемое хором без слов, "смеженными устами".)

И так будет с каждым, кому не люба рабоче-крестьянская власть. За победу мирового пролетариата!

(Революционный кравчий в комбинезоне "Shell" опускает в кубок шланг, отходящий от цистерны с надписью "Ритуальный напиток". Троцкий одним духом осушает кубок и пускается в поганый пляс.)

Любо-любо-любомир!

Чиви-чиви-чевенгур!

Возведем большой сортир,

Чтоб мочить там разных шкур.

Хор

Любо-любо-любомир!

Чиви-чиви-чевенгур!

Возведем большой сортир,

Чтоб мочить там разных шкур.

Обыватель

Манюня, я не ослышался, шкурки теперь в сортире будут мочить? Это же революция -- в скорняжном деле.

Троцкий

Дойдем до Красного моря

На страх и ужас буржуям,

Огонь революций раздуем.

Хор

О горе, о горе, о горе!

Троцкий

Рыдают буржуйские жены,

В одеждах своих невесомых.

Штыком их, штыком их, штыком их!

Хор

Штыком их, штыком их, штыком их!

Троцкий

Рыдают буржуйские сестры,

Подошвы лизать небрезгливы.

Язык сапогом отдави ей!

Хор

Язык сапогом отдави ей!

Троцкий

Рыдает буржуйская дочка,

Красива она, пролетарий.

Покажь ей свой трихомонарий!

Хор

Покажь ей свой трихомонарий!

Троцкий

Рыдают их дедки и бабки,

Рыдают их сучки и внучки.

Им горе, а нам пир горою.

Хор

 (речевое восклицание)

Комунна -- не за горою!

Троцкий

(сойдя с броневика, комиссару)

Товарищ, мы выступаем сей же час. До южных морей путь далек, а наша революционная пассионарность не терпит проволочек. Вас, товарищ, назначаю комиссаром города Злодейска, корчуйте гидру пока горячо. С вами остаются моряки-кронштадтцы. (Обращаясь ко всем.) На бой, товарищи! (Броневик трогается.)

Хор

Мы смело в бой пойдем

За власть советов

И как один умрем

В борьбе за это

(Уходят маршем с развевающимся красным знаменем. Одновременно с другой стороны маршем выходят на сцену солдаты с развевающимся российским триколором.)

Хор

Мы смело в бой пойдем

За Русь святую

И как один прольем

Кровь молодую.

(Хоры чередуются, возникает модуляционная секвенция. Все уходят, кроме Наташи и няни. Наташа плачет.)

Няня

Ах, дитятко мое болезное, да все же глазки свои распрекрасные выплачешь, сиротка моя невинная. Нет у тебя ни батюшки, ни матушки, ни заступника, друга сердешного. Кабы я могла сама твои слезы выплакать и всю муку твою на себя взять... Отдай, отдай старухе страдания невмерные...

Наташа

Нет, няня, нет, добрая старушка, свой крест я понесу сама.

Няня

Хорошо, неси, дитятко. Своя ноша не тянет.

Наташа

(поет, "Коль славен" в миноре, в характере баркароллы)

Нет, смерти нету, небо сияет,

Слезы на солнце высохнут вмиг.

Только сиянье слепит до боли.

Солнышко, скройся, сил больше нет.

Небо, ты любишь Наташу, я знаю,

Жестокой любовью!.. Люби же сильней...

Крест подарило, в гору несчастий

С ним подымаюсь: слава тебе!

Нет, смерти нету, небо лазурно.

В этой лазури мы встретимся вновь.

Обнимем друг друга, пригубим из чаши,

Слезы на солнце высохнут вмиг...

Няня

Тише, дитятко! Еще, глядишь, голосок твой ангельский узнают. То не лютые звери по лесу рыщут, то большевики по домам ходят: нет ли юнкеров да офицеров. А дочь графа Миронова для них, поди, роты стоит. Тихо... Чегой-то?

 (Слышен смех. Входят Бронский и Катерина Измайловна.)

Бронский

Катерина Измайловна, душа души моей... Один поцелуй!

Катерина Измайловна

Один: поцелуй его, другой: поцелуй его, третий тож: поцелуй его... Сколько тут вас? А у меня губки не казенные. Свои вишенки, из своего садика. От поцелуев распухают... и дуются... Ах, какой вы проказник, господин офицер! Вот сюда можете... и сюда... Ха-ха-ха! И в мизинчик... и в попончик... ах-ха-ха! А я ведь и выдать могу. Крикну: эй, хватайте его, офицера моего. Ваша жизнь в моих руках.

Бронский

Моя жизнь и без того в ваших руках... Катенька Измайловна!.. Когда истомленный у ног твоих дивных... в восторге безмолвном...

Катерина Измайловна

Ах-ха-ха! Я-то думала, ваша жизнь в моих руках, а она в моих ногах.

  (Поет.)

Ваше благородие, господин поручик,

У меня бывали и господа покруче.

Купчик был с пудовым задом,

Барин был с вишневым садом,

Генерал с лампасами -- попробуй всех уважь.

Бронский

Катенька Измайловна, "нет" не говорите.

"Красное" и "белое" не произносите.

Губки бантиком сложите,

Поцелуй мне подарите,

На часах стоит-тоскует одинокий страж.

Катерина Измайловна

Ваше благородие, глупости оставьте,

Стражников-печальников, мой совет, отставьте.

Раз один король червонный

Разорвал мне все препоны,

Зашивала ниткою суровой я корсаж.

Катерина Измайловна и Бронский

 (вместе)

Но как трудно, милый друг, малым обходиться,

Губками касаться, телом сторониться.

Жизнь нас учит осмотренью,

Страсть не терпит промедленья,

Вот ведь лажа, в революцию нашла такая блажь.

  (Скрываются в зарослях.)

Няня

Во бесстыдники-то, во срамники-то! Россия кровью умывается, реки багряные текут. Последние времена наступают. А они прыг-скок да под ракитовый кусток. А он, чай, из благородных будет. Офицер, небось.

Наташа

А ты, няня, не узнала его?

Няня

Я нынче стала бестолкова... тупеет разум.

Наташа

Да это же Бронский, Андрей Бронский. Он у нас в доме бывал. С папенькой играл в вист, с маменькой в четыре руки, со мной в горелки. А потом... я с ним мазурку танцевала на своем первом балу. (Видение бала. Мазурка. Мазурку сменяет медленный вальс.) Конечно, я была для него ребенком, а любовь к детям -- не по его части. (Угрожающе, в сторону кустов.) Ну, Катенька Измайловна... Слушай, няня, простимся. Я выросла, ты постарела. Я летать хочу, а тебе ходить невмочь. Перекрести меня, няня, да и ступай в родную деревню к Варваре-куме. (Няня, которая на глазах стареет, крестит Наташу дрожащею рукой и собирается уйти -- "Русью уходящей".) Нет, постой! Вот тебе. (Снимает с себя медальон.) Выменяешь на картошку. (Няня уходит, унося медальон. Оставшись одна, Наташа поет.)

Я не сержусь, но в сердце острый нож.

О если б я могла его возненавидеть!

За царство грез, за сладостную ложь, (два раза)

За сны любви -- их больше мне не видеть...

Их не увидеть больше никогда,

Как не увидеть больше мирные селенья.

Стоит высоко в небе та звезда, (два раза)

Которая казнит без сожаленья.

Она -- убийца звезд, звезда убийц,

Она чернеет в небе раною сквозною.

Его лицо из миллиона лиц...

Она найдет из миллиона лиц!

По жару сердца моего, по зною...

Я не сержусь, но в сердце острый нож.

О если б я могла его возненавидеть!

За царство грез, за сладостную ложь, (два раза)

За сны любви -- их больше мне не видеть...

 (Голоса, смех Катерины Измайловны. Из зарослей выходят Катерина Измайловна и Бронский.)

Бронский

Только один поцелуй...

Катерина Измайловна

Ха-ха-ха!.. Опять! Опять поцелуй его. Да у меня ж губы не железные. А что мой кабанчик скажет? Поди заждался крошечку-хаврошечку свою.

Бронский

Катюша...

Катерина Измайловна

Да я уж двадцать лет как Катюша, ваше благородие. И на маслобойке -- Катюша, и господам в нумерах прислуживать -- Катюша. Теперь буду Катериной Измайловной. Эвона Зиновий Борисович какой трактир держит. Пять самоваров в высоту, десять в ширину. Полы струганы, квасом вымыты. Подошвы липнут -- не оторвать. Сам ходит в высоких сапогах, галоши новые сверкают. В них завтра поведет меня к аналою, кабанчик мой.

Бронский

Катиш!

Катерина Измайловна

Прощайте, мусью. Трактир велик, может, и свидимся.

(Вырывается и убегает.)

Бронский

Проклятье! (Подбирает фуражку, надвигает ее на самые глаза, проверяет пистолет, поднимает воротник полушубка. Крадется. Наташа за ним. Заметив слежку, Бронский прибавляет шагу. Наташа, путаясь в долгополых одеждах, не отстает. Тогда Бронский резко поворачивается к ней лицом. Полусхватка -- полубуги-вуги, завершающиеся победой Бронского.) С русским офицером сразиться -- это тебе не расстреливать несчастных по темницам... Шпионить за мной! Да я большевицких агентов... (Замахивается. Наташа вскрикивает. Бронский в недоумении смотрит на нее.) Кто вы... такая?

Наташа

Андрэ, вы не узнаете меня? (Бронский напряженно всматривается в ее лицо. Кажется, он вот-вот что-то вспомнит.) Я -- Наташа... Наташа Миронова.

Бронский

Боже... (Заключает ее в свои объятия. Наташа беззвучно рыдает на его груди.) Я там был, я все видел... Я должен был разделить судьбу ваших родителей.

Наташа

О нет! Тогда бы у меня совсем никого не осталось.

Бронский

Честный сын России, граф Миронов остался верен Богу, царю и отечеству. (Звучит "Боже царя".) Имя святое: русский офицер. Да спится тебе, как в большом оренбургском платке.

Картина вторая

(Церковь. Под звон колоколов Зиновий Борисович ведет к алтарю свою невесту, Катерину Измайловну, в окружении празднично одетых горожан. Позади алтаря в ризнице о. Сергий считает деньги, складывая монеты стопками. Перед ним штоф водки, к которому он порою прикладывается. Входит причетник.)

Причетник

Отче благий, народ ждет.

Отец Сергий

Подождут. В долготерпении обретается благодать. Соври им чего-нибудь. (Причетник уходит.) Прости нам, Господи, прегрешения наши. (Сгребает деньги в мешочек, кладет его за пазуху, облачается в шитую серебром ризу, хлебнув при этом многократно.)

Причетник

 (выйдя к собравшимся)

Отец Сергий зван к умирающему. Сейчас воротится.

Отец Сергий

(появляясь в алтаре)

Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко...

Причетник

Отче благий, нонче не отпевание, нонче венчаются.

Отец Сергий

Мм... Что ж ты молчал, иудина твоя душа? Венчается раб Божий... как звать-то?

Причетник

Да Зиновий с Катериною, батюшка.

Отец Сергий

Венчается раб Божий Зиновий рабе Божией Екатерине, о еже ниспослатися им любви совершенней, мирней и помощи Господу помолимся.

(Молятся. Извне доносятся звуки: шум, пальба, пение. Дверь с грохотом распахивается. Вместе с ярким светом церковь наполняется революционными матросами с женщиной-комиссаром во главе. Слышится гармошка, звучат богохульные речи. "Кто Марию-деву, батя, обрюхатил? -- Да вестимо кто, голубок". "О Господи Исусе, возьми меня за уси..." Другой голос: "А я тебя за бороду, пойдем гулять по городу". "Дорогу архангелу Гавриилу, мать твою за ногу!.." И т.п. Все, бывшие в церкви, включая о. Сергия, прячутся кто куда. Молодые в страхе смотрят на бесчинствующих матросов. Зиновий Борисович затискивается под свадебное платье невесты.)

Комиссар

(смерив Катерину Измайловну насмешливым и одновременно ревнивым взглядом)

Ну что, очи черные -- платье белое, обвенчаться захотелось? (Наступая на Катерину Измайловну.) А без ентова не тово? (Катерина Измайловна пятится, из-под подола появляется голова Зиновия Борисовича.) Так вас еще и двое?! (Матросу с гармонью.) Эй, Потемкин!

Потемкин

 (поет)

Фаворит ее терзал,

Царь им свечечку держал,

Опосля сам Гришке дал.

Эх, эх, елы-пал!

Там три трупа поутру...

Что, товарищ комиссар?

Комиссар

Вот жених, а вот невеста. Хотели повенчаться, да поп сбежал. Не заменишь?

Потемкин

Попа аль жениха?

(Все смеются.)

Комиссар

(смотрит на Катерину Измайловну, потом на Потемкина, потом снова на Катерину Измайловну)

На кого глаз положила, контра ползучая? На революционный флот? (Подходит к Потемкину.) Отвечай, а ты ни с кем не венчался? А со мной хотел бы? Только не по-поповскому обряду, по-нашему, по-революционному.

  (Поет.)

Морду от меня не смей воротить!

А иль тебе меня не удовлетворить?

Поп, обвенчай меня с орангутангом,

Станцую с ним я и фокстрот, и танго-манго.

Я тебя, козел, скручу в бараний рог,

Будет у тебя все задом наперед!

Геморрой с мигренью спутаешь на раз,

Со мною в бой вступить не больно ты горазд.

В детском доме с сухофруктами компот.

И с той поры я не беру их в рот.

Свежий плод, в нем витаминов до фига.

С такой начинкой хочу я куска пирога.

Ты еще не знаешь, что в дугу

Я согнуть любого могу.

Как нашлю я сифилис и эйдс,

Ройял мэджести оф юнайтед стэйтс!

(Выходит на авансцену -- паперть -- и обращается к зрительному залу.)

Товарищи революционные матросы! Разорваны цепи самовластья. Дворцы сметены вихрем революции. Близится эра коммунизма, когда рабочим не надо будет работать, крестьянам -- гнуть спину в поле, солдатам -- воевать, а матросам -- служить на флоте. Товарищи матросы! Можете навсегда позабыть о море.

Возгласы

Ура! Век моря не видать!

Комиссар

Никогда больше вы не услышите офицерских свистков. Пусть ржавеют ваши корабли, их ждет участь динозавров и мамонтов.

Моряк

  (Потемкину)

Слышь, Потемкин? Кто такие эти мамонты?

Потемкин

Слоны. Каждый величиной с крейсер. Их сожрали с голодухи. Дикари. На Северном полюсе.  

Комиссар

Они бегут! (О. Сергий, причетник и гости обращаются в бегство. Катерина Измайловна и Зиновий Борисович присоединяются к ним. Появляются Наташа и Бронский.) Ха-ха-ха! Жених и невеста -- тили-тили-тесто!

Наташа

(заметив порыв Бронского броситься следом за Катериной Измайловной, удерживает его)

Андрэ...

Комиссар

 (подставляет ножку отцу Сергию и, когда тот падает, наступает ему сапогом на бороду)

Ничего, ничего, отче святый. Господь терпел и нам велел. Не вы ли, попы, учите, что в долготерпении да в страдании обретается благодать господня? Сейчас обрящешь искомое. По законам революции тебя следует немедленно р-р-рас... (моряки наставляют винтовки и наганы на о. Сергия) ...стричь. (Достает маникюрный набор и вынимает из него маленькие ножницы.) На, батюшка. А то бороденка встать не дает. (О. Сергий состригает себе бороду и встает.) Сразу на тридцать лет помолодел. Не мужик, а ягодка. (Игриво толкает его локтем.)

Наташа

  (Бронскому, который по-прежнему смотрит с тоскою вслед Катерине Измайловне)

Андрэ, уедем отсюда, эмигрируем в Париж. Будем как птицы в парижском небе. Совьем гнездо на Эйфелевой башне.

Бронский

Это невозможно. У нас нет транзит-виз.

Наташа

Андрэ, признайтесь, что вы не хотите уезжать, что вы слишком любите... родину. Ах, что со мною? Ах, это опять начинается!.. (Комически дергается, изображая припадок.) У меня аллергия на здешний климат с детства. В Париже это быстро проходит, а здесь помочь мне может только одно средство. Это няня умела. Нужна чесночная мазь. Берется десять головок чесноку...

Бронский  

Пойдемте, я отведу вас в безопасное место. (Идут.) Вот здесь подождите меня, я скоро вернусь. Десять головок чесноку, вы говорите...

  (Уходит.)

Наташа

Теперь перо-бумагу и за дело. (Пишет. Речитатив.) "К гражданам Злодейска. Отныне кражей объявляется любая собственость, включая собственных жен Оные жены немедленно переходят в общественное пользование. Инвалиды Красной армии обслуживаются ими вне очереди. Лиц эксплуататорских классов и духовенство просят не беспокоиться. Подпись: Троцкий". (Говорит.) Ну, теперь держись, Катерина Измайловна!

 Окончание тут