Коля пришел к нам на подстанцию из авиации. Он то ли был борт-проводник, то ли отвечал за загрузку грузовых самолетов. Он был стройный, с прямыми плечами и, я уверен, идеально выглядел в летной форме в белоснежной рубашке с фуражкой на голове, ну прямо Мимино.
Его темные кудрявые волосы с ранней сединой и низкий голос гипнотически воздействовали на больных и женщин. Я давно заметил, что такой голос, не что иное, как дар божий. Ах, если бы у меня был такой голос, я бы сидел на радио и говорил, говорил, говорил, но мне достался козлетон.
Колины знания медицины были весьма сомнительные, но человек он был спокойный, рассудительный и очень презентабельный. Он очень скоро стал ездить на вызовА один, и благодарные бабульки звонили и просили прислать Колю, так как очень хороший доктор. Еще бы, с таким-то голосом, как с батюшкой поговорил.
Скоро нам привезли новые кардиографы, шедевр советской конверсии. Он был переносным, тяжелым, и напоминал тульскую гармошку в застегнутом виде, на ремне через плечо. Работал он плохо, провода, как будто их украли из бункера Гитлера, застежки на руках, как от электрического стула, грудные электроды представляли собой латунные присоски с грушей и все это пахло резиной. Те, кто жил в это время знают, что презервативы продавались как изделие номер 2, и я уже гораздо позже узнал, что изделие номер один был противогаз, и выпускались они там же, видимо как и кардиограф.
Тем, кто согласился таскать с собой кардиограф стали доплачивать дополнительные деньги. Разумеется Коля тоже взял кардиограф. Очень скоро выяснилось, что эта машинка для того, чтобы понять, как работает сердце. Возникла проблема, а как разобраться, чего там она наснимала.
Мрачный Коля подошел ко мне и попросил объяснить, как читать кардиограмму. Сегодня эта проблема почти решена, так как компьютер в самом дешевом китайском электрокардиографе определяет серьезную патологию, и кардиолог может что то добавить или убавить, но спешки уже нет, можно утром или даже завтра, а тогда от прочтения могла зависеть жизнь.
Мы договорились и ночью сели в столовой с кардиографом и книжками.
Я учился на 5 курсе мед института и был на пике моих знаний.
Я рассказывал про треугольник эйнтховена, реципрокальные отведения, поляризацию и деполяризацию, рисовал графики и размахивал руками. Коля слушал с открытым ртом тщетно пытаясь понять, “как же все-таки повидло попало в конфету “подушечка”.
Наконец, Коля “пошел на посадку”, стал зевать и сказал, все понятно, спасибо.
Через неделю я увидел Колин кардиограф на полке. На крышке было наклеено несколько рисунков от руки с изображением разных линий, под ними бисерным почерком было подписано: инфаркт, аритмия, блокада левой ножки пучка Гиса.
Он просто прикладывал снятую пленку к картинке...
Это примерно, как определять время, приложив к часам ухо.
Я подумал, хорошо, что он ушел из авиации.
Mirer,MD
