23.06.2020 | Просто так

Чего нам не хватает

Не хватает нам историй, пусть и не очень гладких, но непременно со счастливым концом.

Сначала я расскажу три простенькие истории, более забавные, чем поучительные.

А потом, если, конечно, останется время и будет желание, мы вместе попробуем решить, что же эти истории между собой объединяет. Ведь такие они разные, не связанные друг с другом, казалось бы, ничем — ни общим пространством, ни общим временем, ни, тем более, общими сюжетными ходами.

Или давайте так. Пока я буду рассказывать, мы параллельно задумаемся о том, чего так не хватает нам, вольным или невольным потребителям тяжелой и безысходной информационной пищи, не обещающей просвета, пригибающей к земле, вызывающей кислое ощущение подползающей катастрофы.

Первая история такая.

В детской районной поликлинике, куда мы с мамой пошли, чтобы сделать мне анализ крови, меня на нервной почве вырвало на мамину юбку.

Пока она в туалете отмывала свою юбку, я рассматривал на стенах коридора плакаты про то, что надо мыть руки, фрукты и овощи перед едой.

Когда мы наконец вышли из поликлиники, на рукав ее светлого пальто тотчас же нагадил голубь. Когда она отыскивала в сумке носовой платок, чтобы стереть голубиную какашку, из сумки прямо в весеннюю грязь выпал ее паспорт.

Я в первый и в последний раз услышал, как мама выругалась матом. Для меня это было настолько сильным потрясением, что я сделал вид, будто этого не услышал.

А почему я все это запомнил? А всего лишь потому, что сразу же после этого мама вдруг сказала: «А давай-ка зайдем в булочную и купим торт!»

Это предложение стало для меня еще большим потрясением, чем поразивший меня идиоматический эксцесс. Не бывало ведь такого, чтобы вдруг! Торт! В будний день! Без какого бы то ни было праздничного повода! Ни с того, ни с сего! Просто так!

Не бывало такого.

И мы купили торт! Тот самый, любимый, с роскошной ярко-зеленой маргариновой розой, цветущей посреди ухоженной бисквитной клумбы. Я знал уже, кому достанется эта пышная роза, я знал уже, кому выпадет счастье с трепетом и вожделением сорвать этот невинный цветок, и я не ошибся.

Счастье ведь? Еще бы!

А вот и вторая история.

С физикой в школе у меня было неважно. То есть даже не неважно, а просто плохо.

А физичка Эльвира Васильевна почему-то относилась ко мне хорошо и ангельски снисходила к полной моей невосприимчивости к своему предмету.

За то, что я все время вертелся на уроке, она называла меня «вечным двигателем». Вполне, впрочем, добродушно. За то же самое, кстати, учительница географии Ирина Абрамовна называла меня «круговорот воды в природе», хотя по географии-то я как раз учился хорошо и даже отлично.

А вот с физикой, повторяю, было как-то не очень. Когда я на уроках не вертелся и не болтал то с Шуховым, то со Смирновым, я попросту читал какую-нибудь книжку, держа ее под партой, а Эльвира Васильевна это, разумеется, видела, но виду не подавала.

И я всегда имел у нее твердую надежную тройку. «Сердечное вам спасибо, Эльвира Васильевн», — говорю я здесь и сейчас. Пусть и с большим опозданием, но зато от всего сердца.

Все было, в общем-то, хорошо, но в какой-то момент настало время сдавать выпускные экзамены.

Пришлось сдавать также и физику. А на экзамене всегда присутствовала так называемая комиссия, то есть учителя из других классов, в том числе и по физике, а иногда даже и директор.

Я вытянул билет. Первым вопросом не помню, что было. А вот второй вопрос помню хорошо. Он был практическим. То есть мне нужно было из предложенного комплекта каких-то деталек, проводков и винтиков собрать детекторный радиоприемник.

Я обреченно сел за парту, перещупал и повертел в руках все эти непонятные штучки-дрючки и наконец, в пароксизме панического вдохновения, стал наобум соединять что-то с чем-то, в результате чего у меня получилось что-то. Точнее — кое-что. В общем, нечто.

Несомненным признаком успеха показалось мне как минимум то обстоятельство, что ни одной лишней, не использованной детали в наличии не оказалось.

Это совсем не то, что постоянно воспроизводимая в семейных преданиях история о том, как мой старший брат, когда ему было лет восемь, то есть еще до моего рождения, разобрал будильник, а обратно собрать его уже не смог, потому что все время оставалась бесхозной какая-нибудь одна деталь — то одна, то другая, то третья.

А я-то — вон чего!

«Я собрал», — сказал я дрожащим голосом, сам не вполне еще веря в реальность свершившегося чуда.

Эльвира Васильевна быстро подошла ко мне, бегло посмотрела на плоды моей инженерной деятельности, слегка тревожно оглянулась по сторонам и громко, так, чтобы услышали члены комиссии, сказала: «Молодец! Правильно!»

Эта похвала настолько меня взбодрила, я настолько уверовал в тот момент во всесилие человеческого разума вообще и своего в частности, что, не пожелав останавливаться на достигнутом, я решил испытать это чудо техники, для чего напялил на себя наушники и стал нажимать на какие-то кнопки и вертеть туда-сюда какие-то рычажки и кружочки. Не услышав ничего, даже характерного потрескивания, а просто совсем ничего, я зачем-то на весь класс произнес с некоторым даже как бы вызовом, с некоторой даже как бы претензией, относящейся, впрочем, непонятно к кому. Я сказал: «А почему это ничего не слышно?»

Эльвира Васильевна, мгновенно покрывшись пунцовыми пятнами, ринулась ко мне и, не разжимая зубов, прошипела: «Немедленно разбери».

Я как-то сразу все понял. И разобрал.

И комиссия так ничего и не заметила! Или сделала вид, что не заметила — какая разница!

Хорошо помню, что из класса я выходил окрыленный. Еще бы: все закончилось наилучшим образом. А что я так и не собрал приемник, так на черта он мне нужен!

На черта он мне нужен, когда такое счастье — тройка по физике, о самом существовании которой я прямо уже сейчас имею полное право забыть навсегда. Счастье!

И наконец.

Мой знакомый из Вологды как-то приехал в Москву и в первый же вечер пошел в какой-то ресторан.

Человек он был выпивающий и в этом состоянии довольно, надо сказать, скандальный.

В общем, он там, в этом ресторане, умудрился очень быстро поругаться с одним из посетителей, сидевшим за соседним столом, и они отправились в уборную, чтобы без свидетелей выяснить характер внезапно вспыхнувших между ними отношений.

Сначала, без особых предисловий, ударили его. Потом, соответственно, он. Двинув своему оппоненту по скуле, он с ужасом увидел, как из его головы выпал небольшой шарик, звонко ударился о кафельный пол, пару раз задорно подпрыгнул и шустро закатился под раковину.

Это был глазной протез.

Мой знакомый настолько перепугался, что мигом протрезвел, тут же стал мириться, и они вдвоем принялись рыскать под раковиной в поисках утраченного глаза.

И они его нашли! И глаз этот был торжественно инсталлирован на свое законное место. А его совместные и, главное, успешные поиски стали волею обстоятельств причиной не только бурного примирения конфликтующих сторон, но и наметившейся задушевной дружбы, за что и было немедленно выпито по бокалу шампанского.

Впрочем, это мой знакомый сказал, что по бокалу. Зная его, я думаю, что не по бокалу. И думаю, что не шампанского. Впрочем, какая разница, когда такое счастье и мир во всем мире!

Ну, вот…

Так чего не хватает нам? Правильно, нам остро не хватает историй, которые хорошо заканчиваются. Не хватает нам историй, пусть и не очень гладких, но непременно со счастливым концом.

Вот мы их и вспоминаем иногда, потому что нам это совершенно необходимо.

Потому что счастье надежнее всего прячется до поры до времени в складках и потайных кармашках нашей памяти, и его не так-то просто отыскать среди мятых бумажек, горелых спичек и засохших яблочных огрызков. Но зато когда оно вдруг обнаруживается, оно обдает таким жаром!

Давайте вспоминать.

Источник: inliberty, 8.01.2019,