06.11.2015 | Книга недели

Спасая от забвения

Книга Энн Эпплбаум - образец спокойного и трезвого взгляда туда, куда у нас смотреть побаиваются

Монументальный «ГУЛАГ» американского историка Энн Эпплбаум — одно из главных исследований по истории России ХХ века. То, что по-русски она выходит только сейчас, через 12 лет после публикации в Америке (и, соответственно, присуждения ей Пулитцеровской премии), — результат какой-то трудно объяснимой невнимательности российских издателей. Однако, и это хорошая новость,

отсутствие спешки позволило взяться за перевод великолепному Леониду Мотылеву, благодаря чему книга Эпплбаум выглядит так, словно изначально писалась по-русски.

Впрочем, ни одна книга, написанная о ГУЛАГе в нашей стране, не могла бы, пожалуй, обладать той целительной академичной прохладой, которую практикует американская исследовательница. Ее работа — это образец спокойного и трезвого взгляда туда, куда у нас смотреть побаиваются (а уж если смотрят, то с каким-то темным инфернальным восторгом или ужасом, равно исключающими возможность осмысления и анализа). Первая часть — рассказ об институциональном оформлении ГУЛАГа в 1920-е и 1930-е годы. Вторая — своеобразная энциклопедия «быта и нравов» ГУЛАГа, от описания процедуры ареста до смерти заключенного и сопряженных с этим формальностей. И, наконец, третья часть книги — это рассказ о «звездной» эпохе лагерной системы в СССР (Эпплбаум придерживается той точки зрения, что пика своего развития тюремное ведомство достигло к началу 1950-х годов, а вовсе не к концу 1930-х, как принято было считать раньше), а также о ГУЛАГе после Сталина — вплоть до 1980-х годов прошлого века.

Подробное, бесконечно информативное и добросовестное (около 30 записанных самим автором интервью, 20 страниц библиографии и из них едва ли не четверть — перечень архивных фондов) исследование Эпплбаум поначалу вызывает некоторую оторопь своей эмоциональной сдержанностью.

Как, как может она так спокойно описывать гибель тысяч людей от тифа в Соловецком лесу или те страшные мучения, которым подвергались родившиеся в лагере младенцы в так называемых «детских зонах»? Ну, конечно же, она американка, у нее — в отличие от нашего Солженицына — там не болит, это не ее горе, не ее история…

Но по мере чтения замечаешь, что сдержанность Эпплбаум — обманчивая, и под тонкой ледяной корочкой бурлит ужас, сострадание, отвращение, страх — словом, все те нормальные, здоровые эмоции, которые не могут не сопутствовать работе с подобным материалом (они прорываются в эпиграфах, в примечаниях, в скупых авторских ремарках к статистическим данным).

Именно эти эмоции и заставляют исследовательницу не отвести глаза, не закуклиться в коконе отрицания и даже не разразиться кликушескими проклятьями, но вместо этого по крупице, по слову, с тщательностью, едва не переходящей в занудство, восстанавливать эту чудовищную реальность, спасая ее тем самым от забвения.

Подобно героине рассказа Акутагава Рюноскэ «Носовой платок», Эпплбаум предпочитает сохранять внешнюю отстраненность и эффективность, под крышкой стола разрывая в клочья полотняный платок, чтобы дать выход своим чувствам. Очень не российский подход к работе с травмой, но, похоже, весьма продуктивный — во всяком случае, книга получилась великолепная и очень нужная.

Источник: Медуза, 30.10.2015,