Одна моя крайне интеллигентная знакомая, пытаясь найти какие-либо достоинства в неком историческом блокбастере отечественного производства, породила формулировку, оставшуюся со мной на долгие годы: «Хорошее кино. Цветное. Двухсерийное». Пожалуй, это описание можно применить и к новому роману Виктора Пелевина «Смотритель» — за тем, пожалуй, исключением, что он даже не цветной.
Вообще, писать рецензии на Пелевина — занятие скорее ритуальное, чем практически осмысленное. Все равно те, кому он интересен, прочтут (или уже прочли), а всем остальным вроде бы и так неплохо. Тем не менее, как учит нас антропология, жесты ритуальные — не значит бессмысленные; да и сформировать некоторые ожидания у тех, кто еще не прочел, но планирует, тоже полезно.
Итак, про «Смотрителя» важно знать следующее: во-первых, это первая часть двухтомника, причем тома связаны между собой гораздо плотнее, чем, скажем, «Ампир V» и «Бэтмэн Аполло». При этом некоторые косвенные признаки указывают на то, что вторую часть (изначально планировалось, что оба тома выйдут одновременно) издатели еще не видели, да и на первую, похоже, успели посмотреть только одним глазком, в процессе срочной верстки и отправки в типографию — иначе трудно объяснить такое катастрофическое количество стилистических ляпов и банальных опечаток. Во-вторых, первая и последняя шутка «a la Пелевин» (впрочем, как подсказывает гугл, тоже не оригинальная, а заемная) находится на 326 странице, то есть за 20 страниц до конца. Ну, и в-третьих, этот роман никакой своей гранью не приложим к нашей сегодняшней действительности — ни напрямую, ни даже в виде заковыристой метафоры.
Иными словами, из всех ключевых элементов типового серийного продукта под названием «новый Пелевин» в «Смотрителе» присутствует только один — представление об иллюзорности всего сущего. Мир, в котором разворачивается действие (если долгие путанные перемещения героев по каким-то полутемным закоулкам можно назвать действием), называется Идиллиум и возник он в конце XVIII века. Тогда несколько посвященных — в их числе Бенджамин Франклин, русский император Павел I и предводитель всех медиумов планеты Франц-Антон Месмер — силою мысли сумели надуть огромный ментальный пузырь, то есть визуализировать, а после расширить и обжить целый новый мир, основанный на так называемом Флюиде — особом веществе, связывающем дух и материю, а по проявлениям очень похожем на джедайскую Силу. Сами мудрецы покинули «Ветхую Землю» (так в Идиллиуме принято именовать наш мир) и во плоти переселились в созданный ими мираж, куда увели многих своих приближенных — в том числе потомков мистического двойника императора Павла, воспетого Тыняновым поручика де Киже. После этого дверь между мирами захлопнулась, пузырь Идиллиума оторвался от материнской вселенной и обрел полную автономию. Павел I стал его первым правителем — или, пользуясь местным жаргоном, Смотрителем, а после него власть перешла к роду де Киже. Один из его представителей — юный Алексис (или Алекс) де Киже, сменивший на престоле Никколо III — убитого загадочным асассином предыдущего Смотрителя, собственно, и является героем-рассказчиком романа: на протяжении всего первого тома он готовится к восшествию на престол, а после проходит зануднейшую многоступенчатую инициацию.
Очевидно, развитие сюжета (если таковой все же случится) отложено на второй том, но в финале первого можно усмотреть смутную тень его завязки. В ходе инициации Алексис получает намек на то, что мира Идиллиума не существует — он лишь проекция его собственного сознания, а сам Смотритель является «смотрителем» в совершенно юмовском смысле этого термина: Идиллиум существует только благодаря тому, что (и до тех пор, пока) он, Алексис, на него смотрит.
Более того, похоже, во все времена Смотритель — один и тот же, и это не живой человек из плоти и крови, но призрак императора Павла I, разгуливающий по Михайловскому замку в Ветхой Земле… Как жить с этим новообретенным знанием — принять ли его на веру (и если да, то что делать дальше) или решительно отвергнуть, вернувшись в объятия возлюбленной, к относительно комфортному и привычному (но, возможно, иллюзорному) существованию? В этот — напряженный, по авторскому мнению — момент Пелевин покидает своего героя для того, чтобы, надо полагать, вернуться к нему во втором томе, выход которого неуверенно анонсируется на начало октября.
Если завязка, выдержанная в почтенных традициях китайской притчи о философе и мотыльке (уж не говоря о кинематографе братьев Вачовски и драматургии Нины Садур), не показалась вам многообещающей, то я не могу вас всерьез осудить. Признаться, такой чистой, безукоризненной скуки книги Виктора Олеговича Пелевина не вызывали во мне со времен, пожалуй, «Шлема ужаса». Очищенный от актуальных аллюзий и пророческого пафоса, а заодно и от языковой игры, дистиллированный и бесцветный «Смотритель» представляет собой — ну, да, типичного голого короля. И хотя сам автор обнажает данный прием, в самом тексте романа давая отсылку к этому хрестоматийному образу (все же в чем-чем, а в рефлексивности Пелевину не откажешь), предлагаемая им дальнейшая трактовка («дура, король потому и голый, что сейчас тебя драть будет») выглядит амбициозно, но не особо убедительно. Что-то не похоже, что во втором томе Пелевин в самом деле будет нас «драть». По крайней мере, пока не верится.
