Почему одни книги становятся бестселлерами сразу, другие — через много лет после выхода, а третьи — вообще никогда? Для меня, известного любителя помедитировать, глядя на рейтинги книжных продаж, эти вопросы всегда были (и, вероятно, останутся) в числе самых волнующих и неразрешимых. Когда книга уже вошла (или не вошла) в топ-10 или топ-20, можно найти убедительное объяснение произошедшему. Иногда (хотя это гораздо сложнее) можно выдать толковый прогноз по изданию, которое только готовится к публикации.
Но свести эти разрозненные факты в единую формулу, вывести универсальный — сколь угодно сложный, но работающий — рецепт бестселлера, не получается, что ни делай.
Книга Фредерика Рувиллуа, скажу сразу, тоже не решает этой задачи. «История бестселлеров» — скорее собрание историй книжного успеха с довольно скромными попытками обобщения и систематизации, чем пособие «как написать и издать бестселлер». Впрочем, в данном случае отсутствие четкого ответа, пожалуй, и само по себе уже является ответом — никакого универсального рецепта нет, но есть много стратегий, осознанное или неосознанное следование которым при определенных условиях может привести к успеху. А может, как в известном анекдоте, и не привести.
С точки зрения Фредерика Рувиллуа бестселлер — триединая сущность, одновременно существующая в трех измерениях: как собственно книга, как результат авторского труда и как предмет читательского (или, вернее, покупательского) интереса. Двигаясь вдоль трех этих векторов, Рувиллуа анализирует главные бестселлеры всех времен — от Библии до «Гарри Поттера» — и первое, с чего ему приходится начать, это определение бестселлера.
Мы привыкли считать, что бестселлер — это просто книга, которая очень хорошо продается. Но что значит «хорошо»? Очевидно, что «хорошо» в XVII веке, когда тираж в несколько сотен копий, проданных за пять лет (как это произошло с «Дон Кихотом» Сервантеса), считался выдающимся достижением, не равно «хорошо» начала века XXI, когда за одни сутки может быть распродано одиннадцать миллионов экземпляров «Гарри Поттера и Даров Смерти». Но этот сюжет относительно простой, гораздо интереснее, как это самое «хорошо» измерить?
Традиционно принято опираться на цифры издателей и книготорговцев, но, по мнению Рувиллуа, ни те, ни другие не заслуживают доверия. Рассказывая историю успеха романа Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома», ставшего одним из главных бестселлеров середины XIX века, Рувиллуа показывает механику «самосбывающегося пророчества», работающую на книжном рынке лучше, чем где бы то ни было. Искусственно завышая объявленный тираж (в случае с «Хижиной» он был завышен в десятки, если не сотни раз), издатель фактически берет читателя «на слабо», позиционируя человека, не купившего модную книгу, как лузера и аутсайдера. Таким образом создается парадоксальная ситуация, при которой хорошо продаваемая (в реальности или по легенде) книга начинает продаваться еще лучше. Правда, не все купленные экземпляры когда-либо прочитываются — но это уж и вовсе не поддается никакому учету…
Еще одно свойство бестселлера — продаваться не только «хорошо» (что бы это ни значило), но и быстро. Однако с этим «быстро» тоже есть проблемы. Стендаль, небесный заступник всех неоцененных писателей, умер в безвестности, но через сорок лет после первой публикации его романы стали расходиться огромными тиражами. А вот «Пятьдесят оттенков серого» стали бестселлером еще до публикации — как и книги Джона Гришэма, Тома Клэнси, Даниэлы Стил, Стивена Кинга и других «серийных» писателей, романы которых начинали продаваться едва ли не прежде, чем зарождались в головах своих создателей.
«Книжный клуб» Опры Уинфри (и скандал с Джонатаном Франзеном, демонстративно отказавшимся стать ее гостем — и тем самым поднявшим свои рейтинги чуть ли не вдвое) и программа «Lesen!» на немецком телевидении, феноменальный успех «Юного Вертера» в начале XIX века и «Любовника леди Чаттерлей» столетием позже, кинематограф как лучший способ продвижения и экранизации, подпитывающий уже сформировавшийся культ… Рувиллуа собирает, пересказывает и по мере сил анализирует самые яркие феномены книжного рынка, делая это умно, информативно и в высшей степени занимательно. Единственное, пожалуй, что можно поставить автору в вину — это не проговариваемое им вслух, но ясно считывающееся между строк презрение к объекту своего изучения. Подспудная уверенность Рувиллуа, что объект высокой культуры просто не может быть интересен миллионам, немного обесценивает его же собственные изыскания. Ну, и поклонники Джоан Роулинг («„Гарри Поттер“ — книга более чем скромных достоинств») и Джона Р. Р. Толкина («„Властелин колец“ — культовая книга всех тех, кто больше ничего не прочитал») могут обидеться.
Источник:
Meduza, 4 июля 2015,
