05.07.2013 | Арт

Братство авангардистов

В ГМИИ им. Пушкина привезли главные шедевры прерафаэлитов

В наших музейных собраниях картин участников «Братства прерафаэлитов» нет. В свое время отечественные знатоки нового языка искусства начала XX века меценаты Щукин и Морозов прошли мимо них, отдав предпочтение французской живописной школе импрессионистов и постимпрессионистов. Тем не менее именно работы английских художников Викторианской эпохи во многом определили модернистские стратегии художественной жизни Европы, от русского передвижничества до мирового сюрреализма. Понять этот парадокс поможет масштабная выставка «Прерафаэлиты: викторианский авангард», которая приехала к Москву после успешного показа в лондонской «Тейт Бритен» и Вашингтонской национальной галерее.

Привезли ее, увы, не в полном составе. От того, что было в «Тейт Бритен», осталась треть: 86 работ вместо 240. Однако и этих восьмидесяти шести будет достаточно, чтобы хорошо познакомиться с деятельностью главных участников основанного в 1848 году общества (Данте Габриэля Россетти, Уильяма Холмана Ханта, Джона Эверетта Миллеса) и их прямых последователей (Эдварда Берн-Джонса, Уильяма Морриса). Есть возможность увидеть и главные шедевры прерафаэлитов. Всего в выставке участвуют около десяти музеев и частных коллекций Великобритании и США.

Почему же членов этого братства называют авангардистами? Причина, наверное, в том, что их искусство во многом адекватно не времени зарождения модернизма, а дню сегодняшнему.

Да, они хотели вернуться к чистоте и целомудрию живописи дорафаэлевской эпохи. Причем полемизировали не с самим Рафаэлем Санти, а с лондонской Королевской академией художеств, превратившей его искусство в набор догм и косных правил. Однако нельзя сказать, что они доподлинно возрождали мир Фра Беато Анджелико или Яна ван Эйка. Скорее, с каким-то отчаянным простодушием документировали современную им жизнь, природу и людей в декорациях седой старины: обожаемого ими Шекспира, например. Прерафаэлиты были доками совмещать древние сюжеты с пристальным и очень натуралистичным взглядом на мир. Так, в знаменитой картине Миллеса «Офелия» болотная растительность превращала композицию в подобие диорамы в музее естественных наук, ассоциируясь с непременными в эпоху позитивизма натурными кабинетами, аквариумами и террариумами.

Композиции полотен прерафаэлитов напоминают и «живые картины» (с переодеванием моделей в героев древности) старинного фотоискусства, и кадры модных нынче исторических сериалов. «Двенадцатая ночь» Уолтера Хауэлла Деверелла завораживает тем, что все герои здесь будто бы из дня сегодняшнего. Они похожи на актеров в экранизации шекспировской комедии — их пластика угловатая и какая-то очень будничная, как в молодежном кино. А человек с лицом и прической Клавдио из шекспировской пьесы «Мера за меру» (картина Уильяма Холмана Ханта «Клавдио и Изабелла») вполне мог бы появиться на страницах модного журнала.

Это сочетание темы давно исчезнувшего мира и пугающе современной манеры ее воплощения в самом деле сближает прерафаэлитов и с сюрреалистами, и с поп-артистами, и с неформальными течениями последних десятилетий. Как отмечают авторы каталога выставки Тим Барринджер и Джейсон Розенфельд, в «свингующие шестидесятые» и в начале «психоделических семидесятых» выставки прерафаэлитов в Англии вызвали неподдельный интерес у широкой публики: «Даже одежда и прически на полотнах Россетти напоминали Карнаби-стрит».

А в смысле менеджмента на рынке искусства прерафаэлиты, конечно, предвосхитили российских передвижников: работали без участия академии непосредственно с меценатами, прессой и спонсорами. Оставляемые ими на картинах литеры PRB расшифровывались: Pre-Raphaelites Brotherhood — Прерафаэлитское братство. Так что аббревиатура PR в случае с этими художниками весьма многозначна.

Источник: Ведомости. Пятница. 07.06.2013,