13.02.2012 | Арт / Память

Портрет в арчимбольдовом вкусе

В Музее архитектуры состоялся вечер памяти Давида Саркисяна

Два года прошло с тех пор, как не стало Давида Саркисяна, директора Музея архитектуры  имени Щусева, руководившего музеем с 2000 по 2010 год. Обычно вечера памяти директоров музеев мероприятие так сказать внутрицеховое, для сотрудников и близких по профессии коллег. Случай с Давидом – особенный. В залах усадьбы Талызиных на Воздвиженке (основное здание Музея) в пятницу, 27 января, собрались многие, даже не связанные с архитектурой.

И кульминацией вечера стала презентация выпущенной издательством «Астрея-Центр» удивительной книги «Давид», совсем не похожей на традиционные мемориальные сборники в честь почитаемых музейных работников (скорее ее можно сравнить с альбомами пушкинской поры: гирлянды дружеских эссе, душевных признаний, запечатленные черты дорогих сердцу лиц). В чем секрет столь долгой памяти Давида у широкой культурной общественности?

Чтобы не быть сентиментальным, сформулирую ответ максимально объективно. Первое. В нашем музейном мире очень мало руководителей, обладающих энергией лидера и артистизмом художника. Конечно, таким является директор Эрмитажа Михаил Пиотровский. Когда Давид Ашотович пришел в музей, их стало два. Причем они очень разные. Пиотровский – мудрый правитель великой империи. Великое обаяние его и с артистизмом связано тоже. Но прежде всего – с образом идеального профи, тончайшей культуры и бесконечной эрудиции, к тому же умеющего быть совершенным дипломатом. Другим был Давид.

Вверенный ему музей стал чем-то вроде портрета кисти маньериста Арчимбольдо: сложенной из разных красивых предметиков копией самого Давида. Талант артиста, художника определил в итоге все. Равнодушных в отношении к Давиду и образу того музея, что он создал как свой автопортрет, не оставалось.

Второе. Неутомимая энергия Давида Саркисяна сочеталась с влюбленностью во все истинно красивое, я бы даже сказал драгоценно красивое. Саркисян был в высоком смысле дилетантом, в музей он пришел с образованием микробиолога. Но это дилетантизм особого свойства. Из истории известно, что вся наука искусствознания родилась из досуга английских аристократов, которые в 1736 году основали «Общество дилетантов» по изучению древностей и воспитанию вкуса. Этот дилетантизм высшей пробы аккумулировал небывалый азарт и кураж в занятиях любимым делом (то, чего не хватает многим профессионалам, относящимся к искусству как к рутинной работе).

Благодаря дилетантизму Давида музей засверкал фейерверком разных выставок, которые менялись как картинки в волшебном фонаре. Не все они были подготовлены на академическом, «правильном» уровне. За что Давида Ашотовича упрекали и чем возмущались. Однако выставки были талантливы и потому запомнились.

Третье. Человек-праздник, Давид притягивал к себе и людей, совсем далеких от казалось бы узких  архитектурных проблем. Музей стал территорией общения для разных кругов культурного сообщества. Жанна Моро, Питер Гринуэй, Кристиан Болтански, Рената Литвинова, Ольга Свиблова… В Музее стали устраиваться выставки, которые сейчас принято называть модным словом «мультимедиа». Границы образа Музея архитектуры расширились безмерно. И в противовес Давид совершенно закрылся для тех, перед кем обычно лебезили все начальники культуры, тех, кто олицетворял коррупцию, бюрократию, встроенность в пресловутую вертикаль. С мэром Лужковым у Саркисяна отношений просто не было. Зато были со всеми защитниками Москвы, акции которых директор музея пламенно поддерживал.

Четвертое. Благодаря  всему вышесказанному Давиду Саркисяну удалось главное. Общественность он убедил в том, что Архитектура (с большой буквы) - жизненно важный фактор самосознания культуры. И бороться за нее надо насмерть.

Наконец, пятое. Поскольку Давид Саркисян – Артист и Человек-театр, личные воспоминания о нем у каждого свои.

Неуловимость, мерцание, даже мистификация, связанные  с его образом в повседневности, большинству нравились, а некоторых раздражали или пугали.

Вспоминаю, как Давид делал с нами, историком Сергеем Никитиным и мной, выставку «Второй Леонидов» о совершенно неизвестной реализованной постройке великого зодчего авангарда Ивана Леонидова – Доме пионеров в Твери. Всю принесенную нами документацию он самолично распечатал на серебряной бумаге и развесил в зале главной анфилады музея. Экспозиция вышла совершенно мистическая: по залу порхали таинственные серебряные листочки с какими-то почти что иероглифами. Они дико бликовали. Чтобы посмотреть, что на них изображено, надо было приложить немало усилий: вертеть головой, ловя нужный свет, принимать почти что танцевальные позы. Сам просмотр выставки превращался в таинственный ритуал. И по-своему это было волшебно и прекрасно… Из таких вот маленьких искорок воспоминаний и складывается портрет Давида Саркисяна.

Источник: "Московские новости", 29.01.2011,