17.01.2012 | Музыка

Хмуриться не надо, Лана

Это новая искренность, точно подогнанная под нарочитую искусственность.

Девушка пела в церковном хоре. Девушка родилась и росла в Лейк-Плэсиде — маленьком зимнем курорте на севере штата Нью-Йорк, известном за пределами этого штата только потому, что там когда-то аж два раза проходили Олимпиады. Девушка всегда чувствовала себя другой — у нее было мало друзей в школе, она не вела традиционный разгульный образ жизни в колледже. Девушка хотела стать музыкантом — и с этой целью переехала в Нью-Йорк: пела по будням чистосердечный джазовый поп в недорогих бруклинских барах, жила в трейлере в кэмпинге в Нью-Джерси, надеялась на лучшее. Как-то раз она участвовала в сочинительском конкурсе, проиграла — но один из членов жюри только-только запустил свой лейбл и предложил девушке издать на нем альбом.

Продюсером по собственному желанию вызвался быть Дэвид Кейн, делавший пластинки Полу Маккартни, The Strokes, Soul Coughing, Матисьяху и кому только не. Девушка придумала себе псевдоним Лана Дель Рей, совместив имя актрисы из 40-х с названием автомобильной марки из 80-х.

Альбом записали, выпустили — и он оказался совсем никому не нужен: даже из iTunes его через два месяца удалили. Девушка, впрочем, не сдалась. Как-то раз она сочинила «Video Games», тихую прочувствованную балладу о повседневной большой любви в окружении постиндустриального быта, собственноручно нарезала клип из потрескавшихся видео с YouTube и собственных крупных планов — и через два месяца обнаружила себя в статусе суперзвезды. Примерно так звучит легенда Ланы Дель Рей. Самое интересное в ней даже не то, что это не совсем правда. Самое интересное — что никто, кажется, особенно и не делает вид, что это правда.

Лана Дель Рей, двадцатипятилетняя рыжая американка с большими губами, томным взглядом из-под накладных ресниц и бархатным голосом линчевской дивы, — главный музыкальный дебютант 2012-го; конкурс, по сути, выигран досрочно и автоматом — до той степени, что Би-би-си в свой традиционный перечень новичков ее просто не включил. У нее берет интервью британский таблоид The Sun (притом что у девушки еще даже не вышел альбом); 5 миллионов просмотров на YouTube в ее случае — не достижение, но прожиточный минимум; ее строчка «wanna fuck you hard in the pouring rain» — и последующая корректура «fuck» на «kiss» — обсуждается неделями; ее ремикшируют Джой Орбисон и Balam Acab; ее песням признается в любви английский премьер Дэвид Кэмерон; ее критикуют за спекуляции на сексизме женщины из инди-роковых групп; ее подноготную внимательно исследуют люди, привыкшие писать капслоком в микроблогах, — и вот тут-то и выясняется, что эта история куда сложнее традиционного сюжета «простая-душа-пришла-к-успеху».

Прежде Лану Дель Рей звали Лиззи Грант (то есть по паспорту ее до сих пор так зовут), прическая у нее была попроще, а губы — поплоще.

Ее отец — не абы кто, а магнат-миллионер, когда-то придумавший слоган «Thank God It Fits» для нового лифчика Playtex, а потом сделавший состояние на регистрации и последующей продаже доменных адресов типа chicagorealestate.com или caribbeanresorts.com.

Ее первым лейблом была контора под названием 5 Points Records, на сайте которой от Лиззи Грант осталось несколько шапочных упоминаний; теперь ее двигает в хедлайнеры индустриальный могул Interscope — и толком непонятно: то ли они подхватили ее, заметив успех самопальных клипов, то ли самопальные клипы — часть маркетинговой стратегии. Лана якобы пишет песни сама — но в выходных данных ее грядущей пластинки «Born to Die» числятся соавторами профессиональные гострайтеры Джим Ирвин (сотрудничал с Boyzone и Давидом Геттой) и Дэвид Снеддон (работал с Нейтом Джеймсом и Hurts); и кто тут главный, певица или помощники, еще вопрос. Даже насчет звучного имени есть вопросы; Дель Рей и сама постоянно путается в показаниях, увиливает, напускает туману — в последних интервью она рассказывает, как придумывала псевдоним сама, в чуть ли не единственном, сделанном в эпоху первого альбома, имеется фраза, что его изобретали менеджеры и адвокаты (!) в течение пяти лет (!!). Ничего не сходится — и разумеется, это провоцирует; и разумеется, недоброжелатели немедленно нашли совместные фотографии Дель Рей с Майли Сайрус и директорами больших лейблов — причем на них Лана выглядит провинциальной скромнягой, а ее губы не занимают половину снимка.

Выводы делаются соответствующие: это очередная попытка вымирающих мейджор-лейблов развести честных блогеров; индустрия пытается сделать очередную мегазвезду инди-методами, потому что они работают; Лану накачали коллагеном, приодели и перепрофилировали — а власти скрывают.

На самом деле сюжет про то, как корпоративные богатеи используют в своих целях новые демократичные технологии, — чуть ли не наименее интересный из связанных с Ланой Дель Рей (хотя именно он продуцирует наибольшее количество ненависти и сетевых баталий). Тоже мне, новость — в конце концов, и Лили Аллен, как известно, подписалась на мейджор еще до того, как завела язвительный блог на MySpace, в конце концов, в мире, где Arcade Fire получают «Грэмми», а Wild Beasts и The Horrors делают ремиксы на Леди Гагу, вообще странно делить музыкантов на праведных независимых и продавшихся коммерсантов. Куда занимательнее другое — и чтобы к этому другому присмотреться, правильно будет вернуться к первой пластинке Лиззи Грант: хоть ее и удалили из iTunes, из интернета ничего не исчезает навсегда. Это ведь очень типический альбом, похожий на всех сразу, — недорогой нуар-поп в сменных декорациях: небесталанная девушка пробует себя в разных амплуа, то шепчет, то стонет, поет то под оркестр, то под драм-машину, изображает Лолиту и мадам Бовари, пишет эротический роман воспитания (см. все эти «raise me up» и «let me put on a show for you, daddy»). Это диск из тех, которые, по идее, должны оказываться примерно в третьем десятке в итогах года на каком-нибудь приличном музыкальном сайте второго эшелона — что обыкновенно удовлетворяет и авторов, и слушателей и способствует в дальнейшем негромкой клубной карьере с редкими выездами за рубеж. Нюанс в том, что про Лиззи Грант не написал вообще никто (о чем певица, надув те самые губы, до сих пор регулярно упоминает). Иными словами, появлением Ланы Дель Рей мир обязан журналистам. Нынешняя Лана Дель Рей — это реакция на отсутствие реакции (и не так уж важно, кто именно реагирует — сама Лана или демиурги на зарплате). Теперь тут нажимают на все кнопки сразу. И не просто нажимают, но при этом еще и подмигивают.

Что такое Лана Дель Рей сейчас? Все сразу и оптом. Это задушевный трагический соул в духе Эми Вайнхаус и Адель (сиречь — чуть ли не самая коммерчески успешная музыка последних лет), только, как говорится, с блек-джеком и шлюхами, наклеенными ресницами и непристойными предложениями.

Это костюмированная, очень американская, искусная и искусственная гиперсексуальность в духе Леди Гаги — см., например, протоклип на «Born to Die», где голая Лана смотрит в камеру, лежа на груди у татуированного красавца (даже странно, что никто еще не сделал мэшап под названием «Born to Die Like This»). Это новый R’n’B — замедленные гипноритмы для одиночных танцев в полумраке в духе Тимбаленда и позднего Канье Уэста, покрикивания на заднем плане в «Blue Jeans». Это популярная хонтология, пропущенная через приложение Instagram, — наблюдая ностальгические нарезки в самодельных клипах Дель Рей, которые и принесли ей популярность, трудно отделаться от ощущения, что к ним применены соответствующие фильтры. Это классический образ girl next door, причем в его порнографическом изводе (говорят, она живет по соседству, говорят, она давно простилась с детством); секс, который потому и продается, что на него наклеен ценник. Это пятидесятническое и шестидесятническое ретро, апеллирующее примерно к сериалу «Mad Men» (в этом смысле особенно красиво выглядит тот факт, что папа артистки в молодости придумывал слоганы для продажи женского нижнего белья).

Это Лора Палмер наоборот — не королева школьного бала из захолустного городка, за безоблачной белозубой улыбкой которой скрываются черт знает какие бездны, а продающая порок на экспорт девица, внутри которой, похоже, сидит отличница, умело выполняющая инструкции; ведь и музыку тут вкратце можно описать как нечто среднее между саундтреком к Линчу и саундтреком к Тарантино.

Это новая искренность, точно подогнанная под нарочитую искусственность, — губки бантиком и песни про то, как любимый пьет пиво и играет в видеоигры, остросюжетная биография и полное отсутствие характера (интервью Дель Рей предельно невыразительны; набор ее любимых артистов банален до смешного — Элвис, Фрэнк Синатра и Курт Кобейн). Это песни, которые трудно запомнить, и клипы, которые невозможно забыть. В общем, это высокотехнологичный собирательный образ Большой Национальной Певицы — и раз так, неестественность, открыто симулированная аутентичность тут является необходимой составляющей; в 2011 году, создавая портрет идеала, никак не обойтись без фотошопа (или, продолжая аналогию, «Инстаграма») — и даже интереснее, что швы торчат наружу. Если уж мы о пластической хирургии, Лана Дель Рей — это ботокс сознания, эгоистичный коллаген. И все эти биографические манипуляции и подмены в этом смысле — тоже часть игры. Да, дежавю. Это матрица, дружок. Они все поменяли.

Как пел другой современный артист, в успехе которого важную роль играет подлинная мнимость, — I’m a fucking walking paradox; no, I’m not.

Источник: "Афиша", 13.01.2012,