Авторы
В театральном мире смену эпох принято измерять Гамлетами. Какое время на дворе – таков мессия. Всякий раз, когда рвалась «связь времен», когда каждого человека история заставляла решать вопрос «быть или не быть?», на на сцене появлялся новый герой: воин или принц в кружевах, взрывной брутальный Высоцкий в свитере и гитарой наперевес из спектакля Юрия Любимова или тинейджер-рокер с ирокезом, на плечи которого отец взвалил разваливающуюся страну, как в спектакле Эймунтаса Някрошюса начала 90-х.
Периоды исторического анабиоза, «застоя», безвременья, когда можно жизнь прожить, не приняв ни одного самостоятельного решения, на русскую сцену выгоняли совсем другого персонажа – чеховского дядю Ваню. Пьеса и написана была в 1897, когда интеллигенция маялась болотной неподвижностью провинциальной рутинной жизни, в которой тонуло любое шевеление к новому. Первый исполнитель роли Ивана Войницкого – тридцатипятилетний красавец Александр Вишневский – в спектакле Художественного театра 1899 года болезненно стыдился того, что эта серая трясина его засосала.
Однако в советское время милый чуткий «чеховский» человек неожиданно встал в оппозицию передовикам производства и пионерам-героям. Совестливость, забота о близких, неучастие в «общественной» жизни делали его тогда чуть ли не героем, заставляли им тихо любоваться. На спектакле Художественного театра 1947 года в обаятельного страдающего пятидесятилетнего интеллигента Войницкого – Бориса Добронравова влюблялись целыми залами. А в фильме Кончаловского 1970 года Иннокентий Смоктуновский играл дядю Ваню воплощением утонченной, одухотворенной порядочности, загнанной во «внутреннюю эмиграцию». К 80-м в герое Олега Басилашвили (БДТ, 1982) и Андрея Мягкова (МХАТ, 1985) уже проявлялось явное раздражение и разочарование в себе, в своей неспособности преодолеть опостылевший застой. Но мы-то им преданно сочувствовали, любя уже за самокритичность.
В наше «мирное» время театр все решительнее судит Войницкого за бесхребетность и неумение жить. У Миндаугаса Карбаускиса в «Табакерке» (2004) милый впервые влюбленный стареющий юноша Борис Плотников жалок в своей откровенной инфантильности. В «Сценах из деревенской жизни» театра «Около» (2005) Юрий Погребничко вообще смешал дядю с семейной массовкой, привыкшей жить по заданным кем-то канонам. Войницкий Сергея Маковецкого (сентябрь 2009) сам опешил от осознания собственной ничтожности. А последней ролью нового исполнителя нашего сакраментального героя (театр им. Моссовета, октябрь 2009) – Павла Деревянко был и вовсе мерзкий Крошка Цахес. Похоже, приличным людям теперь стыдно в собственной слабости видеть героизм.
Софья Толстая в спектакле - уставшая и потерянная женщина, поглощенная тенью славы своего мужа. Они живут с Львом в одном доме, однако она скучает по мужу, будто он уже где-то далеко. Великий Толстой ни разу не появляется и на сцене - мы слышим только его голос.
Вы садитесь в машину времени и переноситесь на окраину Екатеринбурга под конец прошлого тысячелетия. Атмосфера угрюмой периферии города, когда в стране раздрай (да и в головах людей тоже), а на календаре конец 90-х годов передается и за счет вида артистов: кожаные куртки, шапки-формовки, свитера, как у Бодрова, и обстановки в квартире-библиотеке-троллейбусе, и синтового саундтрека от дуэта Stolen loops.
