16.11.2009 | Pre-print

Химфизика и ее обитатели-3

Детонация и взрыв

 

(Продолжение) 

«Папа на работе делает денежки».  Так я совсем маленькая отвечала на вопрос, что делает мой отец. Иногда он уезжал, я спрашивала: «Куда ты едешь?» «Куда Макар телят гонял». Однажды он принес домой полярное обмундирование, накрыл фортепиано белой простыней и сфотографировался «замерзший» и закутанный в полярное. После это он уехал. А когда вернулся,  брат подслушал в замочную скважину, как он маме рассказывал про испытания ядерной бомбы в Арктике.

И хотя мы все время слышали разговоры о том, о сем, но то, что мой отец непосредственно занимался бомбой, шокировало меня, как-то это мало вязалось с его характером веселым, добрым и рассеянным.

Мой отец первым стал работать над защитой от ядерного взрыва и написал об этом работу. В 58-м или 59-м его пригласили с докладом в Женеву в комитет по разоружению. Но поехал с докладом не он, а Овсей Ильич Лейпунский. К работе над «проектом» его привлек Яков Борисович Зельдович. Зельдович называл моего отца Компанюшей. Мой отец называл его Зельда или ЯБ.

Яков Борисович, небольшого роста, с живыми глазами за очками, легко улыбавшийся, был постоянной «музой» стихов моего отца.

Кому сегодня рукоплещет

Астрофизический базар?

На небосклоне Яков блещет,

Он весь как новенький квазар.

Яков Борисович папины стихи явно ценил и однажды решил ответить стихами. Пришел на празднование дня рождения с большим сомом в руках:

И сама – муза к Вам несет сома.

Когда умер Курчатов (его прозвище среди своих было Борода), мой отец экспромтом сказал:

Лучше быть живым Зельдой,

Чем мертвой Бородой.

Зельдович слегка обиделся.

Жили Зельдовичи на третьем этаже в соседнем подъезде: живчик Яков Борисович, тихая Варвара Павловна, две хорошенькие скромные дочки: Оля и Марина, и сын, Боря, на два года старше меня.  Среди нас он назывался Боссом и пользовался авторитетом. Босс был вундеркиндом. Яков Борисович рано учил его физике, и в школу он пошел на год раньше. Школьные тетрадки Босса с кляксами и двойками по чистописанию мы зарыли на бугре за домом, это была «государственная» тайна нашей компании.

В квартире Зельдовичей был большой полукруглый балкон, и по вечерам Босс мочился с него вниз,  для шика.

Лучше нет красоты,

Как поссать с высоты.

Такой стишок ходил среди нас, детей, то ли сочинения Бори, то ли им услышанный и взятый на вооружение. Глаза Бори,  угольно- черные, горели любопытством, хотя он и напускал на себя небрежный вид.

Однажды отец ворвался дом ужасно перепуганный, схватил ключи от машины и убежал. Он вернулся часа через  полтора и рассказал, что произошло. У ворот Химфизики уже несколько дней стояли бочки с карбидом.  Любознательный Боря пописал в одну из них, карбид, как ему было положено выпустил ядовитый газ и взорвался, причем обжег Боре глаза. Мой отец как раз шел домой на обеденный перерыв и увидел эту страшную картину. Он отвез Борю в госпиталь и переживал, что тот может потерять зрение. «Лучше бы Зельда учил его технике безопасности, а не физике». После этого Босс носил очки, о карбиде и взрыве он не говорил, но вызывал у нас, ребят, еще большее уважение.

Мы выезжали из двора, мама за рулем, я и брат в машине, одновременно подъехал Яков Борисович, у него в машине тоже сидело несколько человек. Они с мамой посмотрели друг на друга и помчались по Воробьевке наперегонки.

Мы с братом вопили от страха и просили перестать, но не тут-то было. Оба азартно рванули сначала в одну сторону до разворота, а потом с другую, до Калужской заставы. И только там угомонились, на заставе стоял милиционер.

Мы ездили к Зельдовичам на дачу.  Дача была в Жуковке, но так как владельцы все были героями труда, то среди посвященных это была «Героевка». Боря водил нас с братом на прогулку по забору. Забор был довольно высокий, а поверху была прибита неширокая доска. Вот по ней мы и «гуляли» вокруг большого лесного участка. Дело это было акробатическое и опасное. Хорошо, что вокруг были деревья и можно было ухватиться за ветки. Боря показал место, где с забора упала одна из сестер и сломала руку, мы двинулись вперед. Дальше мы были ознакомлены с местом, где Боря обычно писал на участок Щелкиных. Мы были в восторге, какой герой! Хорошо, что там не стояли бочки с карбидом.

Потом делали шашлык и играли в буриме.

В на даче сделанный шашлык

Охотно свой вонзаю клык.

Да, это вам не пить в метро

Общедоступное ситро.

Это написал мой отец. Ничего особенного, но лучше, чем другие. Яков Борисович завидовал. Может быть он все рассматривал как соревнование и хотел быть победителем.

В Лос-Анджелесе за мной ухаживал атлетический мужчина военной выправки. Он рассказал, что раньше работал в Пентагоне и заведовал отделом защиты. Одно время его работой было носить за президентом США чемоданчик «с кнопкой».  Однажды он сказал мне: «You are so nice».  «See, and you wаnted to nuke me» , (вот, видишь, а ты хотел в меня ядерную бомбу бросить).

(Продолжение следует)