08.10.2009 | Арт

Заржавевший классик

"Рисунки Рембрандта" Дмитрия Гутова в "Выставочном зале Гридчина"

Для открытия выставочного зала имени себя, построенного рядом с собственным домом в селе Дмитровское на Ильинке, Сергей Гридчин выбрал Дмитрия Гутова, не только одного из самых известных московских современных художников, но и просто старого знакомого, целую стенку небольших холстов которого он некогда купил в коллекцию с выставки в галерее "Файн Арт". Но собиратель, а теперь еще меценат и культуртрегер Гридчин по первой профессии, до погружения в бизнес - художник-прикладник. Вероятно, поэтому Гутов специально для этой экспозиции придумал девять работ из заржавленного железного прута по мотивам знаменитых рисунков Рембрандта Харменса Ван Рейна. Впрочем, еще десять лет назад вдохновившись непроизвольным графическим изяществом самодельных заборов из старых проволок, сеток и труб вокруг самозахваченных огородов в Кузьминках,

Гутов теперь использует эту трогательно-нелепую эстетику в своих работах из металла, повторяя то шедевры японской каллиграфии, то письмо Бетховена, а то и страницу рукописи своего любимого Маркса.

Выставка "Рисунки Рембрандта" - не только образец необычайной технической мастеровитости (непосредственно сваркой объектов занимался, впрочем, не Гутов, а Борис Прудников), но прежде всего аттракцион для зрителя. Работы основаны на эффекте параллакса, то есть предмет меняет очертания в зависимости от ракурса, изображение мутирует при перемещениях смотрящего. Увидеть проржавевшую железную увеличенную и трехмерную (что тоже очень важно!) копию перьевых почеркушек великого голландца можно только с одной точки. Если же ее сразу не найти, то экспозиция кажется пунктом по приему металлолома или, в крайнем случае, фестивалем современной скульптуры, а никак не торжеством воскрешенной и обновленной классики. А именно гармоничную ясность форм в современном хаотичном мире отстаивает Гутов, не только художник, но и теоретик, академический искусствовед по образованию, не только левак-марксист, но и поклонник советского философа Михаила Лифшица, автора незабвенных сочинений "Почему я не модернист?" и "Кризис безобразия", непреклонного борца с любыми авангардными поисками.

Гутов в очередной раз вспоминает Лифшица, помещая под грифом "Вместо послесловия" в книге-каталоге выставки вроде бы не имеющий отношения к ней отрывок-набросок из неподъемного архива философа. Здесь тот спорит с немецким мыслителем-идеалистом Николаем Гартманом, настаивавшим на непознаваемости мира. Не будем вдаваться в подробности теории познания или "онтогносеологии" Лифшица. Главное тут - убежденность в разумности самого бытия, устроенности его по законам логоса, так что мышление субъекта является тождественным рационально организованной объективной реальности. Неожиданное и вроде бы необъяснимое появление этого ученого примечания к выставке Гутова заставляет по-другому взглянуть на сами работы.

На первый взгляд ржавые объекты - эстетский кунштюк, формализм чистой воды, виньетка ложной сути.

Едва ли нуждается вечно живой Рембрандт в таком произвольном "оживляже", построенном на оптических играх! Да и очевидно, что современный художник, находясь в трезвом уме, не дерзнет соревноваться с классиком. Тем более если этот художник - рафинированный интеллектуал и знаток истории искусства вроде Гутова. И вот тут приходят на помощь умозрительные построения одиозного Лифшица. Все-таки "Рисунки Рембрандта", несмотря на свою истошную зрелищность, остаются концептуальным проектом. И сами предметы - наглядная и полновесная в прямом смысле слова иллюстрация к вечной философской проблеме взаимоотношений субъекта и объекта.

Рембрандт рисует читающую девушку или сидящего мужчину в высокой шапке, то есть переносит на бумагу элементы объективной реальности (оставим в стороне библейские сюжеты вроде "Жертвоприношения Маноя"). Его личное сознание трансформирует ее? Безусловно, да. Но если это сознание является аналогом разлитого в мире логоса, то сама артистическая трансформация является отражением латентно меняющегося мира. А вот Гутов уже персонажей Рембрандта превращает в подобие подмосковного забора, что кажется жестом вызывающим. Но если следовать логике Лифшица (который, безусловно, оплевался бы на выставке у Гридчина), то и этот металлолом не слишком субъективен. Материальное бытие обладает логической формой. И

донельзя материализованные ныне старые рембрандтовские эфемерные отражения девушки и мужчины живут по тем же законам, что и давно забытые реальные девушка и мужчина XVII века.

Вот, собственно, о чем эта выставка. И занятно, что размышлять приходится под сенью яблони с душистой "антоновкой" и разглядывая коллекционных китайских кур. Ведь выставка "Рисунки Рембрандта", напоминаем, открыта на частной и обитаемой территории.

Источник: "Культура", № 36, 24 - 30 сентября 2009 ,