24.09.2009 | Архитектура / Город

Благие вести

Новейшие изыскания кремлёвских реставраторов воскресили образ ансамбля, казалось бы, безвозвратно утраченного в 18 веке

Заканчивается реставрация Благовещенского собора Московского кремля, одного из важнейших памятников русской архитектуры. И - как это часто случается с важнейшими памятниками - одного из наиболее загадочных и малоисследованых.

Сегодня мы коротко расскажем об открытиях, совершенных реставраторами на папертях и фасадах Благовещенского собора.

Наши проводники – заместитель директора музеев Кремля по изучению, охране и реставрации Андрей Баталов и архитектор-реставратор Георгий Евдокимов.

Московский Кремль - безусловное «наше всё» в русской архитектуре, бездонный кладезь исторической мудрости и живейший источник патриотического воспитания молодёжи, сколь бы ни был привычен и даже затаскан его образ. Чего мы, казалось бы, там не видели, но панорама Соборной площади, раскрывающаяся при выходе из арки Двенадцати апостолов, каждый раз заставляет сбавить шаг. Краше и величественнее этого в России могут быть разве что родные просторы, речные дали, рощи да околицы.

Одновременно приходится признать, что нынешний Кремль – лишь остатки былого великолепия. Это сейчас он состоит из сплошных площадей и скверов, а ранее площадь здесь была только одна, Соборная (в 17 веке к ней прибавилась Ивановская). Все нынешние продувные пространства были кварталами, тесно застроенными храмами, боярскими дворами, монастырскими подворьями. Вот здесь, у дверей Дворца Съездов, стоял великолепный шатровый храм Троице-Сергиева подворья, а на газоне у стен Патриаршего дворца возвышались хоромы Бориса Годунова. А между Архангельским и Благовещенским соборами, на площадке, с которой теперь открывается вид на новостройки дальнего Замоскворечья, стоял сложный и невероятно богатый комплекс зданий княжеской сокровищницы - Казённого двора.

Новейшие изыскания кремлёвских реставраторов воскресили образ этого великолепного ансамбля, казалось бы, безвозвратно утраченного ещё в 18 веке. И это не только графические реконструкции – целый ряд материальных фрагментов Казённого двора был выявлен в процессе исследований и реставрации Архангельского и Благовещенского соборов, проводимых специалистами Центральных научно-реставрационных проектных мастерских с 2000 года по настоящее время. Утраченное великолепие возвращается хотя бы отчасти, и это стало возможным благодаря беспримерному (по нынешним временам) уровню исследований и реставрации. Строгое соблюдение научных методик обеспечило руководство Музеев Кремля, привлекавшее для обсуждения каждого этапа исследования, проектирования и производства Федеральный научно-методический совет МК РФ, а затем Экспертный совет Росохранкультуры. Качество реализации проекта обеспечено мастерством реставраторов ЦНРПМ, научно-методическим руководством дирекции Музеев и трудом мастеров реставрационно-производственного предприятия «Таргет-Цель».

Андрей Баталов: “Начнем с того, что последняя научная реставрация Благовещенского собора, которая затрагивала практически весь его организм, происходила полтора века назад, при академике архитектуры Федоре Федоровиче Рихтере. С тех пор в храме проводились какие-то исследования, но они не имели целью глобальное изучение памятника. Поэтому нашей задачей стало выявление разновременных пластов в архитектуре собора, его связи с утраченным древним окружением. Особое внимание мы уделяли Казенному двору. Поскольку его здания давно исчезли, мы пошли на то, чтобы выявить свидетельствующие о них детали. Как вы, наверное, знаете, абсиды Благовещенского собора не были открыты в 15-м веке на всю высоту, большей частью они были утоплены в кладку Казенной палаты. Поэтому, стараясь не разрушать целое, то есть не превращать памятник в лоскутное одеяло, понятное только узким специалистам, мы выявили на его фасаде элементы и границы лестниц, следы сводов сеней Казенной палаты и другие элементы, которые свидетельствуют о важном этапе в истории Благовещенского собора. При этой реставрации удалось раскрыть очень многие его тайны, которые на протяжении десятков лет оставались предметом гипотетических споров.

В основном завершены работы в подклете собора, ликвидированы загромождавшие его инженерные приспособления, проведена реставрация кладки стен и сводов 14-го века. Это остатки небольшого одноапсидного храма времени Дмитрия Донского, старейшей сохранившейся постройки Кремля, полностью перестроенной сыном Донского, князем Василием Дмитриевичем в 1416 году. От этого, второго по счёту, строительного периода также сохранилось немногое, поэтому крайне важным открытием оказалось обнаружение элементов архитектуры начала 15 века.

Нам пришлось разобрать забутовку под лестницей северного крыльца, и архитектор Георгий Евдокимов, который присутствовал на объекте постоянно, по сути являясь не только проектировщиком, но и участником производства работ, обнаружил огромное количество деталей начала 15 века. Их анализ позволил говорить о совершенно новом типе декорации московских храмов, имеющих отголосок только в звенигородском храме Успения на Городке. Под лестницей мы увидели северную стену собора 1416 года, которая будет теперь раскрыта и музеефицирована. Снаружи также выявлены фрагменты этой постройки: под цементом начала 20-го века сохранилась белокаменная кладка с межапсидными лопатками и оконным проемом. У реставраторов появилась возможность восстановить её на некоторую высоту, слева от главного схода в собор.

На блоках, найденных в забутовке, обнаружены значительные фрагменты древней живописи. Причем это живопись, как признано уже специалистами, рублевского круга. И поскольку все памятники, связанные с Рублевым, находятся в руинированном состоянии, то обнаруженные фрагменты, ни разу не тронутые переделками, показывают колорит, который эта живопись имела при своем создании”.

После реставрации подклета в нём будет возобновлена выставка, посвящённая открытиям кремлёвских археологов. А мы поднимаемся на галереи, окружающие неоднократно перестраивавшийся собор с трёх сторон – последние два года основные работы ведутся именно здесь. Первое открытие ожидает нас сразу за дверями главного входа в храм. Реставраторы обнаружили фрагменты парадного крыльца 15 века, принадлежащего третьему зданию собора, выстроенному в 1484-89 годах и в значительной степени сохранившемуся до нашего времени. Белокаменный парапет лестницы, несколько древних ступеней и каменные колонны с капителями необычного, строгого рисунка, имеющим параллели в романском зодчестве Европы. (На одной из колонн, на уровне человеческого роста читается обрывок выцарапанной надписи: “Государь всея Руси…” - что хочешь, то и думай.) Георгий Евдокимов уточняет, что и крестовый свод над нижней площадкой крыльца также первоначальный – единственный сохранившийся в России подобный свод конца 15 столетия.

Андрей Баталов: “То, что удалось выяснить здесь, я считаю принципиальным научным открытием. Нашлись первоначальные колонны крыльца и галереи 1480-х годов. Первые были видны и раньше, но они были облеплены гнусным цементом, и выглядели как какие-то базальтовые столбы, с юности привлекавшие моё внимание. Так вот, оказалось, что это совершенно неизвестного типа крыльцо – огромное, высокое (существующий лестничный марш более чем на метр выше древнего), на круглых колоннах. Новые открытия реставраторов показали, что мастера, строившие храм, повторили на крыльце и на галереях колонны Успенского собора”.

Мы проходим на западную паперть, где также обнаружены подлинные элементы древнего декора. Наружная стена образована четырьмя широкими арками, вторая слева некогда вела на переход в Великокняжеский дворец.

Георгий Евдокимов:  “Эта паперть не горела в великом пожаре 1547 года, и здесь хорошо сохранился белокаменный ренессансный декор. По сторонам бывшего выхода к дворцу нами открыты сдвоенные колонны начала 16 века. Колонна, обращённая внутрь паперти, находится на поверхности стены, но её капитель новая, это бутафория 19 века. Старые сохранились только в закладке, очень показательно сравнение плоскостной, невыразительной резьбы копии и богатой пластики подлинника. Подобные капители в древности украшали также фасад, обращённый к Грановитой палате, но они сгорели и были вычинены, вместо них появился простой кирпичный профиль из грозненского маломера.

Во втором ярусе Благовещенского собора вообще присутствует несколько строительных периодов 16 века, иногда трудно отличимых один от другого. Особенно сложно разобрать историю перестроек времени Грозного. Я не буду спекулировать на характере заказчика этого строительства, у которого каждый день не одно, так другое, хотя строительная история складывалась абсолютно в этом ключе – строится, пристраивается, потом тут же снова перестраивается. Это морока для реставраторов, но такова отличительная черта любого придворного строительства: проблем с финансами у заказчика не возникало, идеи менялись часто”.

Теперь мы выходим на южную паперть собора. Со стороны Москвы-реки к ней примыкает крыльцо, в народе называемое Грозненским – якобы царь соорудил для себя эту пристройку, когда на него была наложена строгая епитимья и он не мог находиться внутри храма. На самом деле крыльцо строилось как парадный вход в Казённую палату: в ней хранилась не только казна, но и святые мощи, которые в Страстную неделю торжественно выносились в Успенский собор.

Георгий Евдокимов: ”На южной паперти принципиально другая история. Если через северную проходили парадные процессии во дворец, то эта вела к Казённому двору и не перестраивалась в начале 16 века, во время строительства дворца Ивана Третьего. Её архитектура в основном относится к 1480-м и 1550-60-м годам. Есть портал, восстановленный в 1947 году на основе остатков подлинника конца 15 столетия, а теперь выяснилось, что здесь и своды были крестовые намного ниже нынешних, и наружная стена была открытой галереей на круглых столбах. В 16 веке их место заняли резные колонны – две из них являются довольно точными копиями, выполненными при реставрации Рихтера, а третья, раскрытая в 1940-е, всегда вызывает недоумение зрителей своей недорезанностью: орнамент на её внутренней стороне намечен, но не проработан как следует. Это объясняется тем, что в процессе строительства было принято решение поставить здесь поперечную стену, примыкающую к колонне. Потом и её разобрали, колонна оказалась на виду, а в результате наших работ здесь образовалась ещё более интересная двухчастная структура. То есть колонна, которая всегда стояла на этом месте и примыкающий к ней с востока портал, у которого более сложная история.

Изначально он вёл с крыльца на площадку перед сенями Казённой палаты. Но когда её разобрали и в очередной раз перестраивали эту часть на рубеже 18-19 веков, портал перенесли в соседнюю, западную стенку крыльца. А этот проём заложили и на внешнюю сторону образовавшейся перегородки перенесли белокаменное обрамление окна, которое прежде находилось, наоборот, на западной стене крыльца, только теперь оно стало не окном, а просто такой вот декоративной деталью. Разобраться очень не просто, мы сами далеко не сразу всё это осознали.

До начала работ это обрамление окна выглядело как двухарочный наличник с висячей гирькой. Теперь выяснилось, что изначально вместо гирьки была третья, центральная опора. Гирька украшена четырьмя резными орлами, настолько нескромная, что поначалу её принимали за вставку 19 века. Однако по характеру это тоже грозненская деталь, скорее всего капитель столбика какой-нибудь сени. В старых описях упоминается некое «знатное место» в сенях Казенной палаты, видимо по образцу царского места храма Вознесения в Коломенском”.

Андрей Баталов: “Перенос окна и портала на их первоначальные места был для нас исключительно вынужденной мерой. В результате совершенных ранее небезупречных переделок оказалось, что портал и окно невозможно отреставрировать не перемещая – они были грубо вставлены в технически совершенно не подходящие для них места. И поскольку натурные исследования позволяли буквально по кирпичу восстановить первоначальную ситуацию, то мы решились на такой болезненный шаг, чтобы методом анастилоза осуществить единственную технически возможную реставрацию крыльца и одновременно выявить слой грозненских перестроек в архитектуре всего собора”.

Георгий Евдокимов:  “Это - единственный кусок сохранившейся придворной архитектуры грозненского времени. Даже в нём проявляется очень витиеватая, непростая структура утраченного ансамбля, которую мы ещё не осознали до конца, но пытаемся. Например, проясняется очень странный облик южной паперти, тогда ещё открытой: полы, выложенные черно-белой треугольною плиткой, стены, расписанные под кирпич, красно-белые, почти черные своды, белая резьба. Мы можем очень точно это реконструировать, но о воссоздании в натуре речи не идет, слишком много переделок 19 века.

Тем не менее, и портал и окно собраны со всей возможной точностью, до 3-5 мм, точнее мы уже ну не можем поймать. Утраченные фрагменты блоков заменены камнями с упрощённой, непроработанной резьбой, чтобы внятно отделить подлинник от реставрационных дополнений. И кстати, обратите внимание на гнёзда от подставов, которые вставлялись в монолитные каменные блоки портала. По сути это система самораскрывающихся креплений, которое считается ноу-хау последних 20 лет, а на самом деле существовала ещё в 16 веке”.

Андрей Баталов:  “В Благовещенском соборе всегда было такое темное пятно - южное крыльцо. Поскольку его резьба полностью отличалась от итальянской резьбы порталов храма, то существовала твердая точка зрения, что она возникла в 15-м веке, что это не те итальянцы, которые строили Архангельский собор, а мастера более ранние и оперирующие более архаичными формами. Однако меня иконографический анализ этих частей привел к выводу, что это не итальянская резьба, а абсолютное следование книжным орнаментам середины 16-го века, восходящим к голландской гравюре, я датировал её где-то сразу после пожара 1547 года. После оказалось, что эта версия полностью подтвердилась натурными исследованиями Евдокимова”.

Со стороны реки к южной паперти примыкает ещё несколько комнат, перекрытых сводами 19 века. Здесь обнаружены фрагменты стен одной из двух огромных палат 1550-х годов, возведённых одновременно с крыльцом. В интерьере реставраторами раскрыта довольно просторная поверхность древней кладки, следы срубленных сводов с белокаменными импостами.

Георгий Евдокимов: “Эти палаты хорошо видны на «Кремленаграде», известном аксонометрическом плане Москвы первых лет 17 века. В литературе высказывались предположения о том, что это дом княжеского духовника, но внушительные размеры неотапливаемых палат, роспись внутренних поверхностей стен под кирпич, говорят о том, что скорее всего они относились к соборной ризнице, которая исторически находилась у юго-западного угла собора.

В закладке арок галереи нами обнаружен великолепный резной блок, видимо из порталов сеней Казённой палаты. Второй такой же нашел Рихтер, он попал в Румянцевский музей, а потом в кремлёвский лапидарий. Можно предполагать, что в древности таких деталей было четыре, а в 1760-х, при перестройке сеней, их перенесли в аркаду галереи - не к месту, но для красоты. Такой чисто барочный подход”.

Мы выходим на улицу и обходим собор со стороны набережной. То, что считалось крыльцом 16 века, в значительной степени результат восстановительных работ, предпринятых после пожара 1812 года. Выяснилось, что и в этой, не слишком выразительной части памятника, сохранилось немалое число древних фрагментов.

Георгий Евдокимов: “В 1830-е наружная часть крыльца была разобрана, но при восстановлении было предписано по возможности воспроизвести древнюю архитектуру. У них уже были начальные представления о реставрации, то есть делать примерно так, как было. А в их представлении «как было» - это чтоб с 200 метров не испугаться, чтобы в целом узнаваемо. В результате получилась глухая аркада вместо открытой, вот эти странные кнопки вместо резных розеток капителей. Но в основания новых арок они вставили довольно много старых пригодных блоков. Мы их нашли в закладке, раскрыли, и теперь с улицы можно видеть, что роспись 19 века пытается повторить рисунок именно этой резьбы. В нижнем ярусе, лицевая поверхность которого полностью переложена в 19 веке, мы также нашли фрагменты очень необычной придворной архитектуры 1550-х – два ромбовидных окна лежачих, между ними одно круглое. В дальнейшем это тоже может быть раскрыто на фасаде собора”.

Андрей Баталов: “Собор открыт для посещения в июне месяце. После мы будем доделывать приделы, а в будущем предполагается их музеефикация, с тем чтоб хотя бы эксклюзивные экскурсии могли туда направляться. Потому что и там есть множество удивительных красот, видеть которые доводилось немногим. А ведь самым главным экспонатом нашего музея является сам собор, его многослойная, уникальная архитектура”.

Опубликовано в журнале “Московское наследие”

Источник: "Архнадзор", 08.09.2009,