10.03.2009 | Арт

На ловца и артефакт бежит

Чистое искусство и перманентный эксперимент

"Галерея на Чистых прудах", обитающая в интерьерах Делового центра Торгово-промышленной палаты РФ в Гусятниковом переулке, при поддержке журнала "Собрание" показала выставку живописи и объектов Владимира Трямкина под названием "Ловец изображений". Название, которое позаимствовано организаторами у Федора Суздалева, автора одной из статей о творчестве художника, в самом деле очень подходит для описания трямкинской эстетики. Точнее, отсутствия оной, что в данном случае звучит, как ни странно, комплиментом.

Свои сети он расставляет так широко, что в них попадает практически все искусство XX века - от наива и метафизической живописи через абстракцию к концептуальным объектам из дерева, металлической сетки и даже пожарных шлангов.

Более того, не получивший профессионального образования, кроме частных уроков в мастерской Татьяны Хвостенко, Трямкин позаимствовал у своей учительницы забытый рецепт уникальной техники энкаустики - технологии письма красками, полученными при помощи растопленного воска. Именно так были сделаны знаменитые "фаюмские портреты", две тысячи лет пролежавшие в песках под Каиром и ничуть не пострадавшие.

Трямкин покрывает некоторые свои картины таинственным составом под названием "ганозис", протягивая нить в глубины веков. А еще он смешивает краску с бензином, скипидаром или песком. Может создавать картины-артефакты из репейника или мелко нарезанных полосок газетной рекламы. Интересуется восточной философией, давно работает исключительно ночами. Ведет бесконечный графический дневник под названием "Куски своей внутренней жизни". Замкнут, необщителен, анахоретствует, оставаясь при этом человеком абсолютно вменяемым.

Да, прошлое представителя искусства андерграунда, участника неподцензурных выставок на Малой Грузинской, 28 не могло не сказаться на психологии вечного диссидента-сопротивленца.

Но у Трямкина не найдешь работ с, так сказать, "гражданской позицией". Он занимается чистым искусством, будучи настоящим рукодельником, обладая неуемной фантазией, имея страсть к перманентному эксперименту.

"Я чувствую физическую необходимость в создании чего-то нового, а то, что было раньше, мне уже неинтересно", - абсолютно искренне заявляет он.

И вот, когда бродишь по двум этажам Делового центра, рассматриваешь деревянные объекты в атриуме, вглядываешься в графическую вязь альбомов в витринах, проводишь рукой (что, конечно, не надо бы делать) по фактурным поверхностям деревянных панно, испещренных дырками от гвоздей, то думаешь: "Широк Трямкин, я бы сузил". Но потом поражаешься собственной ограниченности. Конечно, хорош художник, который раз и навсегда нашел свой стиль и остается ему фанатично предан. Но нам ли стоять на месте? Так что в своих дерзаниях Владимир Трямкин абсолютно прав.

Один искусствовед в такой же, вероятно, растерянности, что овладела и вашим обозревателем на этой выставке, смог определить творчество художника всего лишь как "синтетическая абстракция". Во-первых, все-таки тут не всегда абстракция: местами попадается что-то вполне фигуративное, а картины-объекты настолько весомы и материальны сами по себе, что хочется отнести их к лучшим образчикам реализма в буквальном смысле слова, хотя и не совсем понятно, что они означают. Во-вторых, синтез - не самый лучший термин для того коктейля, который много лет готовит наш автор.

Он смешивает, но не взбалтывает языки, техники, манеры. Так что это скорее тезис на антитезисе. Диалектика, однако.

А это штука серьезная. Потому-то, вероятно, Трямкин, родившийся в 1952-м, участвовавший в нескольких международных проектах, продающийся на аукционах, все равно до сих пор остается все-таки аутсайдером. Его сложно понять, но очень легко принять. Что и доказывает нынешняя выставка.

Источник: "Культура" № 9, 5 - 11.03.2009,