18.10.2005 | Литература

Буферная зона

Литературных агентств в России по-прежнему нет

На Западе собственный литературный агент — такая же необходимая принадлежность приличного писателя, как потертый пиджак в оксфордском стиле. Первое действие литературного дебютанта после того, как поставлена последняя точка в его первом романе, — это найти толкового агента, способного представить рукопись в издательство, добиться сносных условий публикации и промоушена, а там, глядишь, и выгодно продать права на экранизацию или перевод. В России литературный агент — персонаж пока исчезающе редкий. И если для продвижения своих книг на Запад многие сочинители еще готовы воспользоваться услугами профессионалов, то на внутреннем рынке большая часть писателей по-прежнему предпочитает полагаться лишь на собственные силы, самостоятельно торговаться с издателями, а при продаже прав опираться лишь на свое (как правило, весьма смутное) представление о копирайте.

Почему дело у нас обстоит именно таким образом, более или менее понятно.

«Зачем мне нужен литературный агент? — удивляется недавний литературный дебютант, а по совместительству преуспевающий бизнесмен Арсен Ревазов, автор нашумевшего романа «Одиночество-12». — Сейчас наш рынок настолько мал, что в каждое издательство можно найти вход самостоятельно».

Той же точки зрения придерживается и Александр Кабаков: «Всеми моими делами занимается мое издательство. Не могу сказать, чтобы я был им на сто процентов доволен, но я не знаю, ни где искать этого самого агента, ни, если вдруг найду, с какой стати я должен ему верить. Так что я человек глубоко архаичный — привык жить по-старинке. Принес рукопись в издательство — и свободен».

Однако эти доводы едва ли можно счесть ключевыми — главным фактором, препятстствующим пока появлению в России сколько-нибудь многочисленного сословия литагентов, явлется даже не сравнительная открытость отечественных издательств к «людям с улицы» и даже не инертность авторов, но скудность авторских гонораров.

В самом деле, если средний доход, который книга приносит своему создателю, составляет пятьсот долларов, желание отдать десять процентов от этой ничтожной суммы агенту (а именно столько, как правило, получает литературный посредник) возникает лишь у считанных сочинителей. Да и для самого агента такой заработок едва ли интересен, ведь переговоры по одной книге могут тянуться от двух месяцев до полугода — и все это ради жалких пятидесяти долларов!

Однако вышеописанная схема фиксирует ситуацию, так сказать, с легким отставанием по времени — если еще пять лет назад все, безусловно, было именно так, то сегодня общая картинка выглядит несколько иначе. И хотя число людей, живущих исключительно литературными заработками, пока сравнительно невелико, говорить о тотальной нищете писательской братии уже не приходится.

Перелом в этой сфере произошел в 1999 году и был, как это ни удивительно, связан с изменением имиджа крупнейшего российского издательства «Эксмо». Концерн, до этого однозначно воспринимавшийся как предприятие «бандитское», «братковое», не только поднявшееся на криминальном чтиве, но и криминальное по своей сути, решил «перебрендиться» — стать более цивилизованным и интеллигентным, для чего ему, естественно, понадобился пул «интеллигентных» авторов. Открыв сезон охоты на звездные имена, «Эксмо» взвинтило цены на авторские права, и хотя в наибольшей степени от этой гонорарной гонки выиграли литературные «тяжеловесы», расценки в целом по индустрии тоже поползли вверх. Писательский труд перестал восприниматься как предприятие коммерчески бесперспективное, а престижность его заметно повысилась. Более того, хотя гонорары за книги как таковые пока не слишком велики, расценки на кино- и телеправа уже достигли мирового уровня — так, по словам того же Ревазова, гонорар, полученный им за права на экранизацию «Одиночества-12», в десять раз превзошел выплаты за книгу и выражался пятизначной суммой.

Иными словами, предпосылки для появления на российском книжном рынке сословия литературных агентов, безусловно, появляются. Однако пока что людей, профессионально занятых этим бизнесом, в стране единицы. Основные нити посредничества в сфере русской фантастики и фэнтези фактически сосредоточены в руках харьковского писательского тандема, известного под псевдонимом Генри Лайон Олди (Олег Ладыженский и Дмитрий Громов). Значительная часть авторских прав на классику (в том числе на произведения Корнея Чуковского, Анны Ахматовой, Павла Бажова, Константина Симонова) принадлежат крупнейшему игроку на литагентском поле — агентству «ФТМ», в последнее время все более и более активно расширяющему свой пакет за счет современных авторов (среди их клиентов — Мария Арбатова, Николай Климонтович, Владимир Войнович и многие другие). В Саратове активно работает агентство «Научная книга», силами «литературных негров» создающее и продающее в крупные издательства готовые книжные проекты: к числу самых известных креатур «Научной книги» относится, например, виртуальная детективщица Марина Серова, представляющая собой группу безвестных и безымянных провинциальных тружеников пера.

Еще того меньше в России агентов, действующих в одиночку, и среди наиболее успешных из них — Александр Гаврилов, главный редактор газеты «Книжное обозрение», а по совместительству представитель интересов Юлия Дубова, Алексея Иванова, Людмилы Петрушевской и еще целого ряда известных сочинителей. Вот как он описывает сущность агентских услуг:

"Мне нравится уподоблять работу литературного агента работе сетевого хаба —раздатчика и сортировщика информации. Агент — это своеобразный буфер, зона формализации отношений между издателями и авторами.

Во-первых, агент должен отстаивать интересы автора. Мне однажды Маша Арбатова рассказала, как хороша стала ее жизнь после того, как она передала права на свои книги агентству «ФТМ». До этого она приходила к издателю на переговоры, и ей приходилось постоянно доказывать ему, что она — выдающийся автор, что она достойна всего самого лучшего, что это он, издатель, в ней заинтересован и поэтому должен платить ей нормальные деньги. Теперь же вся эта мелочная денежная торговлишка находится в ведении агента, а на долю самой писательницы остаются только вещи приятные и необременительные — разговоры о продвижении, о рекламной кампании, о творческих планах".

"В то же время, агент косвенным образом еще и союзник издателя. Представьте, например, такую картину. Приходит к своему издателю известный романист и говорит: «Я все понял. Тот роман, который у нас стоит в планах на следующий месяц, я дописывать не буду, а вместо него мы издадим сборник моих стихотворений». Естественно, в этот момент издатель начинает дурным голосом орать и материться, и его можно понять — он не слышит слов «поэтический сборник», вместо этого в его ушах бухенвальдским набатом звучит фраза «ты попал на деньги». А теперь поставьте на место издателя агента. Услышав о сборнике, он отвечает: «О, какая прекрасная идея! Но знаешь, сборник стихотворений лучше издавать с картинками. Я пока поищу хорошего художника, а ты иди дописывай роман». В результате выходит и роман, и сборник стихотворений — правда, чуть позже и в другом издательстве, и все счастливы: и автор, добившийся своего, и оба издателя, фактически подогревшие рынок друг для друга. Мне кажется, что за такой сервис десять процентов гонорара — плата не чрезмерная".

Гаврилов, безусловно, имеет право на подобные высказывания — в конце концов, именно его стараниями гонорары пермяка Алексея Иванова, которому он организовал крайне выгодный контракт с питерской «Азбукой», выросли впятеро. Также именно Гаврилов фактически «пробил» публикацию в России «Меньшего зла» — романа Юлия Дубова, неблагонадежного соратника Бориса Березовского.

Однако если говорить об агентах-единоличниках, то наиболее колоритным экземпляром этого вида является все же не Александр Гаврилов, но Натан Заблоцкис — литературный представитель Александры Марининой. Уникально в этой фигуре не только то обстоятельство, что Заблоцкис является агентом одного-единственного писателя, но и та поистине уникальная роль, которую он сыграл в судьбе своей подопечной.

Проработав много лет в лаборатории криминологии института криминалистики (Заблоцкис был непосредственным начальником Марины Анатольевны Алексеевой, причем служебные их отношения долгое время складывались не лучшим образом), они сохранили профессиональный тандем и после того, как вышли в отставку. Фактически вынудив в середине 90-х издательство «Эксмо» предложить Марининой эксклюзивные условия сотрудничества (сделано это было, по слухам, с применением традиционных «силовых», «ментовских» методов), Заблоцкис остается не только первым читателем (а иногда и редактором) новых книг писательницы, но и ее главной опорой во всех деловых вопросах. Так, именно благодаря Заблоцкису Маринина сумела сохранить в собственных руках все права на переводы и экранизации, являющиеся сегодня главным источником ее доходов.

И все же случай Заблоцкиса — скорее исключение. Очевидно, что чем цивилизованнее, шире и богаче будет становиться отечественный книжный рынок, тем больше его устройство будет напоминать устройство рынка западного. А европейский опыт показывает, что, во-первых, издатели охотнее общаются не с самими писателями, но с их менее «творческими» представителями, а в роли самих агентов обе стороны предпочитают видеть людей, так или иначе связанных с литературной средой и свободно в ней ориентирующихся.

На практике же это означает, что очень скоро отечественным писателям, хотят они того или нет, придется обзаводиться агентами, и с большой долей вероятности агентами этими окажутся достойные последователи Александра Гаврилова или Генри Лайона Олди. В то же время и российским издателям предстоит осознать, что в ближайшем будущем противостоять им будут не «архаичные» творческие недотепы, не знающие слова «контрафакт», но зубастые профессионалы, вооруженные знанием всех тонкостей закона об авторском праве.

Источник: Полит.Ру, 12.10.2005,