14.05.2008 | Диски

Неостановимые

По пластинке Сэнтоголд становится яснее, чего не хватает Мадонне

По случайному совпадению день в день выходят две пластинки женщин, по которым очень удобно представить себе происходящее в нынешней поп-музыке. Одну зовут Мадонна, другую — Сэнтоголд; одна — признанная дива, другая — многообещающая дебютантка; одна предъявляет квинтэссенцию корпоративного попа, другая — все лучшее, что может выставить поп, скажем так, независимый; в общем, идея столкнуть их лбами выглядит заманчиво.

Слушать новый альбом Мадонны надо строго с третьей песни — а точнее говоря, с ее вступительных бессловесных 15 секунд.

За то время, пока барабан отбивает тупорылый ритм, а синтезатор множит мелодию, достойную ночного эфира «Русского радио», многое успевает прийти в голову. Поездки на частных извозчиках, в хрипящих радиоприемниках которых серьезные мужчины поют о своих похождениях именно под такой аккомпанемент. Творчество певицы Марины Хлебниковой. Записи в блоге прорывающейся на западный рынок Валерии о чаепитиях с Мадонной и ее мужем — очевидно, дружба с продюсером Пригожиным не прошла даром. Вообще, это, наверное, самый смешной музыкальный отрывок, который я слышал за последние месяцы. Дальше вступает голос Мадонны; дальше появляются подпевалы и еще пара синтезаторных мотивов; дальше, в общем-то, можно и не слушать.

После дискомалярии пластинки «Confessions on a Dance Floor», затеянной вместе с англичанином Стюартом Прайсом, королева препоручила себя в руки черных принцев R’n’B — вездесущего Тимбаленда и Фаррелла Уильямса из The Neptunes.

«Hard Candy» — математически выверенная, зачищенная до последнего хлопка игра на поле американских старлеток и толстосумов.

Цокающий и чмокающий бит расписывает по понятиям каждую песню — будь то баллада под гитару или решительный любовный манифест. В одной из песен вылезает с речитативом Канье Уэст, в другой подпевает неизбежный Джастин Тимберлейк; в принципе, Мадонна как сонграйтер, несомненно, умеет сочинять цепкие и хваткие мелодии — но все они похоронены железной продюсерской рукой, превращающей альбом в саундтрек к люксовому шопингу. Зацепиться практически не за что: с грехом пополам можно обозвать «Beat Goes On» заводной, а «Miles Away» или «Devil Wouldn’t Recognise You» — душещипательными, но вообще-то лучшее, что можно получить от этого альбома, — те самые 15 секунд удивленного хохота.

В чем дело? Очевидно, в том, что

всегдашний выигрышный метод Мадонны — чуять, где горячо; принимать форму тех, с кем она, — здесь дал сбой.

Будь жив Бодрийяр, он бы смог перемыть Мадонне косточки: на «Hard Candy» она вживается в шкуру девиц, которые в свое время пытались стать Мадонной (тут даже песня про них есть — «She’s Not Me»). Фокус не работает — может быть, потому, что тут имеет место уж слишком сложное нагромождение личин, может быть, потому, что и чутье певице несколько изменило: на прошлой пластинке она своевременно поймала возрождение диско, Тимбаленда же с Уильямсом не назовешь последним писком моды. Высказываются также мнения, что на «Hard Candy» Мадонна пытается повторить свои сексуальные фантазмы 90-х (пластинки «Erotica» и «Bedtime Stories») — но тут уж позвольте возразить. Там каждый слог, каждая взятая нота звучали как непристойное предложение — в «Hard Candy» Мадонна поет голосом гуманистки, каббалистски и детской писательницы. Где, собственно, та самая эротика?

У «Hard Candy» одна из самых отвратительных обложек, что мне доводилось видеть. Оказаться в постели с Мадонной не хочется совершенно.

С афроамериканкой, бывшей панкушкой и, по общему признанию, одной из основных надежд музыкального 2008-го Сэнти Уайт по прозвищу Сэнтоголд, пожалуй, тоже в постель не ляжешь, но совсем по другим причинам. Признавая за поющими девицами право демонстрировать трусы, Сэнтоголд успешно примеряет на себя совсем иную роль — бой-бабы, с которой надо осторожно иметь дело: ее не стоит бояться, в нее не стоит влюбляться.

Мадонна нанимает продюсеров-миллионщиков — Сэнтоголд обходится помощью талантливых друзей: звук на ее первом альбоме «Santogold» строили новаторы от хип-хопа Spank Rock, пропагандист байле-фанка Дипло и неуемная крикунья Майя. С Майей Сэнтоголд принято сравнивать — и действительно, на альбоме обнаруживается целый ряд песенок, прямо наследующих племенному Майиному R’n’B (что, на мой вкус, хорошо — поскольку Майя занимается оздоровлением окружающего музыкального ландшафта, и чем больше у нее будет помощниц, тем лучше). Обнаруживается, впрочем, и другое. Мадонна в течение всей пластинки упорно полирует один образ, Сантоголд тянет во все стороны сразу: ямайский дэнсхолл, рэп старой школы, зубастый феминистический рок. Альбом в целом настолько же похож на Майю, насколько на ранние, самые крикливые записи Yeah Yeah Yeahs.

Это не пустая эклектика, но лихая непредсказуемость; темперамент героини определяет любые повороты сюжета, язвительные выпады в адрес богемы («L.E.S. Artistes») органично соседствуют со среднетемповой декларацией женственности («I’m a Lady»). Надо добавить, что и песни тут о-го-го; «Santogold» — это не эксперимент, это куда более удобоваримая музыка, чем та же Майя, набор сочинений, которые можно крутить хоть на «Европе Плюс», было бы желание.

Забавно, что Мадонна и Сэнтоголд даже эксплуатируют одну и ту же риторическую формулу — «меня не остановить». Но если королева поп-музыки дежурно проговаривает характеристики, подобающие своему титулу, то юная наглая девица, приняв боевую стойку, бросает вызов себе и публике.

Вообще, по пластинке Сэнтоголд становится яснее, чего не хватает Мадонне: простого желания кому бы то ни было что-то доказать. Заявление, которое предлагает Сэнти Уайт, сводится к простой формулировке — но к ней ведь, в сущности, сводится почти всякая убедительная женская поп-музыка. Пришла — и говорю.

Источник: "Афиша", 01.05.2008,