23.04.2008 | Город / История

“Пушкинъ” против Пушкина

Как происходила самая варварская и претенциозная реконструкция последней пятилетки

К концу 2007 года полностью закончено так называемое “Строительство культурного центра русской старины” на Тверском бульваре. На самом деле под этой вывеской сооружена вторая очередь ресторана «Пушкинъ», отныне более известная как «Турандот». И теперь можно сравнить результат с тем, что было здесь ранее, а заодно вспомнить, как происходила самая варварская и претенциозная реконструкция последней пятилетки. Ибо

пять лет назад здесь был никакой не «Турандот», а усадьба Ивана Римского-Корсакова, одного из фаворитов Екатерины Великой, о котором императрица говорила: «Его следовало бы брать как модель, всем скульпторам, живописцам; все поэты должны воспевать красоту Римского-Корсакова… Он светит как солнце и вокруг себя разливает сияние».

Князь Щербатов в своем трактате «О повреждении нравов в России» обвинял Римского-Корсакова в том, что он «преумножил бесстыдство любострастия в женах». А еще новоявленный Аполлон обладал «умом обыкновенным», добросердечностью, благородством, хорошим голосом и играл на скрипке. Осталось занятное свидетельство о том, как он комплектовал свою библиотеку. «Какие книги ваша милость хочет иметь?» - «Толстые книги внизу, а поменьше вверху, как у императрицы».

Шестнадцать месяцев Римский-Корсаков состоял при государыне, но потом рассорился со своим покровителем Потёмкиным и был отправлен в Москву. Правда, щедро вознагражденный. А вскоре нашел новую привязанность — 25-летнюю красавицу графиню Строганову. Её супруг, граф Александр Сергеевич Строганов, повёл себя в высшей степени благородно - оставшись в 46 лет с двумя маленьким детьми на руках, тем не менее, предоставил неверной супруге подмосковное имение Братцево и солидное содержание. В 1799 году он купил для бывшей жены дом у Тверских ворот. Римский-Корсаков приобрёл соседнее владение, образовав обширную усадьбу с двумя старыми палатами, стоявшими торцами к бывшим стенам Белого города, то есть к Тверскому бульвару, возникшему на месте крепости в 1796-м.

Старые палаты усадьбы получили классические фасады, по бокам их были поставлены флигели. Часть усадьбы уже тогда сдавалась внаем, сам Корсаков проживал в более богато отделанном северном корпусе. Однако все новые дома, появлявшиеся в это время на бульваре, естественно, были развернуты вдоль него, и старые на их фоне выглядели несколько несуразно. Так что

после Отечественной войны началась очередная перестройка усадьбы, законченная уже сыном Ивана Николаевича в 1830-е. Возможно, работами руководил Осип Бове.

Старые дома ломать не стали, сделав их частями сложной композиции, объединенной общей «великолепною фасадою». Между бульваром и Большим Гнездниковским переулком постепенно образовался протяженный квартал с четырьмя небольшими, но очень выразительными внутренними дворами. Современная научная литература говорит об усадьбе, как о «шедевре ампирного градостроительного оформления». Это был уникальный пример классической планировки квартала с единым фронтом застройки и чередой дворов – второй такой же, располагавшийся по другую сторону бульвара, снесён в 1970-е. В интерьерах дома 26 еще недавно сохранялись резные дубовые двери, литая чугунная лестница, богатая лепнина потолков, колонны в проемах парадной анфилады. По свидетельству современников Римского-Корсакова, его дом «с большими великолепными садом, с беседками, статуями и прудами, посещался всей Москвой» и слыл одним из красивейших зданий.

Сохранилась составленная собственноручно Иваном Николаевичем программа устраиваемого им праздника:

1. Съезд на Тверской. Там шоколад, кофий, чай, сухари, крендели, цвебайки, а кто попросит водки или вина, чтобы все было приготовлено.

2. На даче. Когда приедет катанье, в ту ж минуту завтрак и блины.

3. Потом, когда пойдут на горы, то музыку и певчих туды, к храму.

4. Потом рыбная ловля. Когда будут кататься, тогда и тянуть невод.

5. Потом, когда с гор будут возвращаться, пустить зайцев и стаю гончих. А ежели будет уже темно, то иллюминировать дорожки и дом. И во все время музыке в саду играть и певчим петь попеременно…

Генерал-майор Римский-Корсаков умер 16 февраля 1831 года в возрасте 76 лет. Незадолго до этого его посещал Александр Пушкин, беседовавший с хозяином о прошлом, «допытываясь от него о временах Екатерины». Возможно, что рассказы ветерана светской жизни были использованы при работе над «Капитанской дочкой».

В 1980-е усадьба реставрировалась (планировали передать её Союзу художников СССР). По словам реставраторов, участвовавших в этих работах, всё было сделано на высоком уровне – большая часть лепнины на фасадах и в интерьерах здания не заменялась копиями, а снималась, укреплялась и возвращалась на прежнее место.

Единственной проблемой был недостаток времени, выделенного на исследовательские работы. На фасаде южных палат были найдены элементы, относящиеся к раннему строительному периоду, но их происхождение так и осталось неясным. На стене был раскрыт странно расположенный арочный проём – между этажами, в месте примыкания внутренней стены. Теперь остаётся только гадать, что это было, несомненно лишь то, что находка отодвигала дату строительства здания по крайней мере к началу 18 века. Неохваченной реставрацией осталась лишь часть строений, обращенных в Гнездниковский переулок. В 1990-х здесь произошел пожар, несколько лет эти корпуса стояли брошенными. Штукатурка осыпалась, обнажив хорошо сохранившиеся фрагменты барочных наличников середины 18 века на торце северных палат.

26 июня 2001 года ансамбль зданий по Тверскому бульвару, 26 (памятник федерального значения, между прочим), был передан ООО «Кросс Лайн» для реставрации и создания «Культурного центра русской старины». Однако вместо ожидаемых любителей отечественных древностей в переулок прибыл хорошо известный этим самым любителям оранжевый бульдозер. Для начала были разобраны аварийные части строений в северной части усадьбы, в том числе северные палаты с собственными комнатами Римского-Корсакова. Интрига объяснялась просто: под пафосной вывеской скрывалось строительство новых площадей ресторана с подходящим названием “Пушкинъ”. И какое строительство – огромный пятиэтажный комплекс, подземная стоянка, невиданная в современной Москве роскошь псевдобарочных интерьеров.

А как же обещанное учреждение культуры? В каком-то смысле не без этого: «Пушкинъ» – предприятие высокой культуры питания, неспроста любимое представителями творческой и политической элиты.

Интересно, что имидж заведения насквозь проникнут любовью к родной старине: фасад грамотно подражает Петергофу, крыша словно проросла березками, а понарошку обвалившаяся штукатурка демонстрирует как бы древнюю и будто белокаменную кладку.

Однако когда рестораторы получили во владение все то же самое, но подлинное, да еще и настоящего Пушкина помнящее, то сразу передоверили обновку бульдозеристам. «Пушкинъ» против Пушкина…

Несмотря на очевидную дикость происходящего, снос первой очереди был полностью согласован органами охраны. Была произведена изящная бумажная комбинация: архитектор Павел Андреев спроектировал на месте еще живого памятника ресторанный комплекс, прикрываясь подложной схемой периодизации. Согласно ей поздними и малоценными были признаны все постройки, попадающие в зону строительства (включая палаты). Схему исполнила гражданка Васильева из Спецпроектреставрации. Главное управление охраны памятников при поддержке Министерства культуры вывело ряд строений из списка памятников (разумеется, согласовывавшие это специалисты не могли не знать истинной периодизации, которая публиковалась в основополагающей краеведческой литературе). А когда на градостроительный совет был вынесен проект пятиэтажного здания с подземной стоянкой, базирующегося на освободившейся площади, совет махнул на него рукою - терять-то вроде уже нечего.

Однако тогда все только начиналось. Потом, уже без спешки, без лишних согласований и обсуждений, была постепенно расчищена вся остальная территория – вторые палаты и недавно отреставрированные корпуса ампирного времени, находящиеся в идеальном техническом состоянии.

Инспектор ГУОП, имевший удовольствие курировать сносимый памятник, регулярно посылал застройщику официальные предписания о приостановлении работ, но они оставались незамеченными. Тем временем хозяин ресторана «Пушкинъ» Андрей Деллос, самовольно решивший судьбу знаменитой усадьбы, врал «Афише»: «На самом деле это был не дом, а руины, все на подпорках держалось, страшное место. Здесь вообще не любят, когда что-то меняется…»

В результате от уникального комплекса осталась лишь как бы отреставрированная фасадная стена по бульвару. На самом деле она претерпела серьезные изменения: мезонин северного корпуса был заменен упрощенной копией (исчез необычный перспективный архивольт арочного окна), а южный надстроен почти на два метра, с соответствующим нарушением пропорций. Кстати, в «Памятниках Москвы» отдельно отмечена «растянутость пропорций по горизонтали, возможно, введённая сознательно в расчёте на резкое перспективное сокращение фасада в узком проезде бульвара».

Андреевские фасады, обращённые в Гнездниковский переулок, также трудно назвать подарком любимому городу. Подлинная ампирная застройка заменена утилитарными желто-белыми фасадами, утыканными решетками вытяжных камер. Особенно трогает то, что отдельные окошки расставлены нарочито криво – то ли простая неряшливость, то ли коварная попытка придать бетонной новостройке вид дома с богатой историей.

В обширном списке краеведческих потерь последних лет этот пункт выделяется, во-первых, ценностью утраты, а во-вторых, исключительной беззастенчивостью разрушителей и согласующих их органов.

Запала в душу и позиция наблюдателей. Первым в защиту российских древностей выступил гражданин Польши. Начальник офиса Польских авиалиний, размещавшегося в соседнем здании, написал недоуменное письмо президенту Путину (оно осталось без ответа). А оповещённые представители телевидения сразу же отказались ввязываться в дела своего непосредственного коллеги Константина Эрнста, бывшего тогда одним из совладельцев модного ресторана. Возможно, организованное вмешательство общественности могло бы как-то повлиять на ситуацию, но до возникновения «Москвы, которой нет» оставалась ещё пара месяцев.

Статус объекта культурного наследия оказался бессилен спасти здание, вставшее на пути стремительно растущей империи ресторатора Деллоса. Следующим этапом стал снос соседнего здания Полицейской канцелярии (он же дом Нащокиных).

И хотя по официальной версии стройка в Большом Гнездниковском, 3/5, не имеет никакого отношения к именитому ресторану, а общий забор и общий прораб придуманы исключительно ради удобства, гибель дома Нащокиных является логическим продолжением ликвидации знаменитой усадьбы Римского-Корсакова.

По словам Деллоса (говорят, что до того, как стать ресторатором, он учился на реставратора!), его ресторан до того сроднился с Москвой, что многие старые москвичи клянутся, что он стоит на этом месте испокон веку. Таковых бы старых москвичей, как говорится, за эт самое, да в музей. С их помощью город Москва будет и впредь упорно бороться за звание города образцовой культуры питания. Как сказал Маяковский: «А улица присела, и заорала: «Идемте жрать!»

Источник: "Архнадзор", 09.01.2008,