10.04.2008 | Арт

«Подзамочный» мир

Борис Турецкий - один из тех художников, которому было своершенно все равно, нравится кому-то то, что он делает или нет

Семьсот маленьких рисунков Бориса Турецкого, выставленные в частном музее коллекционера Игоря Маркина Art4.ru, - выставка не только для профессионалов, но и как раз для тех неискушенных граждан, кто до сих пор думает, что «абстракция - не искусство и нарисовать её может каждый». Музей — вещь публичная, принимающая в своих стенах не только знатоков, но и просто «культурно отдыхающих».

И, когда там показывают не только вещи первого ряда, но и так называемый «подзамочный», личный мир художника, часто очевидное для профессионалов становится понятно и человеку «с улицы», признанному критику «непонятных», авангардных явлений.

Борис Турецкий - один из тех художников, которому было своершенно все равно, нравится кому-то то, что он делает или  нет. Просто он не мог и не хотел делать по-другому. Испытав влияние французских «ташистов» Сулажа и де Сталя, Турецкий, один из интереснейших мастеров послевоенного времени, с конца 1950-х разрабатывал абстрактную систему, которой  не изменял всю свою жизнь. Параллельно возникали эксперименты с фигуративом и даже с ассамбляжем.

На выставке только работы 1950-1960-х — путь становления и зарождения неких «тезисов», которые  Турецкий будет развивать потом в течение всей своей жизни. И эти маленькие рисуночки — определяющие. Ранняя графика  рассказывает о поисках художником собственного стиля и о том, что некоторым удается найти свой, еще неизведанный путь сразу, тогда как другие тратят на это десятилетия. Именно в то время Турецкий окончательно отказался от живописи, перешагнув ученический период связанный с Владимиром Вейсбергом. Даже монументальных размеров работы фигуративного периода начала 1960-х — начала 1970-х (вроде известных "Манекенов", «Телефонной будки» или «Бамперов») сделаны гуашью на бумаге.

Рассматривая полувековой давности «почеркушки», еще раз убеждаешься в титанических усилиях творческих людей, которые они бросают на познание сущности изображаемых ими  явлений и предметов. Поэтому в эти работы надо вглядываться, ведь появилась редкая возможность заглянуть в чью-то душу, причем полную метаний.

Здесь предъявлен не только внутренний мир художника, но и скрытого от посторонних глаз поиска личной истины путем монотонного труда.

«Если человек, вдруг, перестанет видеть абсолютные вещи (небо, дома, лес и прочее) и увидит вдруг ритмы, пятна и прочее, он потеряет чувство равновесия и возможности оперировать. Он потеряет, так называемое, чувство реальности. Реальности абсолютных вещей. Реальности абсолютности...», - писал художник в 1958-м. Цветные карандашные зарисовки, объединенные на выставке названием «Коммуналка» - повествуют о незатейливом послевоенном быте. Турецкий познает окружающий мир, просто помногу раз изображая предметы и интерьеры комнаты в коммуналке на улице Горького, где он жил первые несколько лет своего пребывания в Москве. Аскетичный набор — чайник, чашки, банки, бутылки из-под кефира, приёмник и настольная лампа повторяются во множестве комбинаций. Жена, сидящая на стуле, спящая, читающая книгу. И сама комната: раскладушка, занавеска в голубой горошек, за которой Турецкий сделала себе мастерскую, одежда, висящая на стуле, брошенные башмаки. Лампа, лампа, лампа. И снова, снова. Потом опять стол, чашки, стакан. Создается ощущение круговорота, некого верчения событий, листания скрупулезного дневника в картинках. Рядом те же изображения, но уже монохромно, затем серия «Фигуратив», когда Турецкий создает что-то вроде изображения-негатива: на закрашенном черной тушью листе - лишь белые силуэты. Сюжеты тоже бытовые — фигуры в интерьере, женщина, стирающая бельё, натюрморты, плита, унитаз. Но именно здесь впервые изображение начинает распадаться на некоторые геометрические элементы, превращаясь в полуабстрактное.

Множество листов, посвященных теме застолья, показывают перевоплощение конкретных форм в абстрактные: вот только что в комнате за накрытым столом сидели люди, а теперь при первом взгляде это лишь набор линий.

«... Абстракция имеет одно качество восприятия. Как только сверху появляется элемент, вносящий конкретное — качество восприятия абстрактного меняется», - рассуждает художник и продолжает свой эксперимент, углубляясь в  недры черного (серия «Абстракция №1») столь глубоко, что даже не выдерживает бумага,  разрываясь под напором пера. А нарисованные синей шариковой ручкой «Фигуративы» на деле оборачиваются месивом из сталкивающихся друг с другом штрихов.

На первый взгляд, это напоминает многочасовую тренировку пианиста. Даже почти десятилетнее молчание (1975-1983), связанное с обострением болезни, воспринимается во много по-другому: не просто паузой, а мучительным вынужденным онемением, когда душа более не в состоянии была выносить столь высокого творческого напряжения. Был выход замереть или умереть, и человек в Турецком превозмог художника ради следующего порыва (в середине 1980-х он снова возвращается к абстракции). Только видя эту работу во всей ее монотонности и безумном количестве повторений, начинаешь по-настоящему понимать, что рисование — это жизнь, а затем и совсем не в первую очередь профессия.

Источник: «Искусство» №1, 2008 ,