Авторы
В прошлом году питерский электронный дуэт «Елочные игрушки» выпустил сборник под названием «Дикие Елочные Игрушки», на котором выступили друзья музыкантов – хип-хоперы 2H Company, поэт Леха Никонов, певец стебного шансона Стас Барецкий и другие. Пронзительность, острота, меткие образы и отсутствие штампов – то, что выделяет тексты всех этих авторов на языковом фоне отечественной поп- и рок-музыки. Среди прочих на пластинке дебютировал проект «Самое большое простое число». А в этом году его автор Кирилл Иванов выпустил едва ли не самую интересную русскоязычную пластинку, назвав ее по имени проекта. В композициях Кирилла пространные и атмосферные электронные шумы и звуки переплетаются с человеческими разговорами, прокрученными задом наперед, детским лепетом и шумом волн; в какой-то момент вступает голос самого Кирилла, который бесстрастной скороговоркой рассказывает удивительные истории о маленьких человечках, которые незаметно помогают людям, о жвачке, вкус которой помнится с детства, о мультяшных героях Снупи и Вудстоке. Кирилл рассказал мне о своей дружбе с «Елочными Игрушками», детских воспоминаниях и музыкальных пристрастиях.
- Как вы познакомились с «Елочными игрушками»?
- Я работал продавцом в музыкальном магазине вместе с Мишей Феничевым из 2H Company. Мы дружили, и я ему иногда приносил свои демо-версии и говорил: дай «Елкам» послушать! И он исправно их передавал, «Елки» слушали-слушали и примерно через полгода сказали – вот класс, давай выступать. Какое-то время мы выступали вместе, потом они сделали ремиксы, вышли «Дикие Елочные игрушки», а потом и мой альбом.
- Музыку на вашем альбоме вы всю сами делали?
- Да, они мне помогали только сводить. И только одну вещь мы записали вместе – «Большая и маленькая».
- Вы вообще когда начали заниматься музыкой?
- Где-то года четыре назад я начал играть со своими товарищами в группе «Акустика детской речи». Группа замечательна тем, что дала два концерта, оба из которых закончились тем, что нас выгнали со сцены. Это был такой балаган: никто из нас толком не умел ни на чем играть, но зато нам было весело.
- Играли на живых инструментах?
- Да. Я тогда учился в музыкальной школе для взрослых игре на виолончели. Безуспешно, впрочем. И вот больше трех лет я занимаюсь электронной музыкой: освоил программы, но при этом в каких-то тонкостях программирования – секвенсоры, синтезаторы – до сих пор не очень разбираюсь. По большому счету, если ты хочешь делать какую-то музыку, то это все довольно просто. Самое сложное – это придумать. Я очень быстро все записываю. А с музыкой – думаешь-думаешь – и вот ты придумал несколько нот, потом ты понимаешь – здесь такой должен быть шум, здесь такой.
- В вашей музыке практически не чувствуется ни четких ритмов, ни мелодий.
- Не скажите. Ритма нет, а мелодия есть, во всяком случае, я ее туда закладываю. Она завуалированная, но очень четкая.
- А из западных музыкантов кто вам нравится?
- Есть такой композитор, электронный музыкант Уильям Басинский. У него есть масса дисков, все они очень похожи друг на друга. Это обычно какая-нибудь вещь минут на пятьдесят, с одним простым кольцом, записанным лучше всего лет двадцать назад. И вот это кольцо путем каких-то микроизменений на протяжении пятидесяти минут становится чуть-чуть другим, могут поменяться всего какие-то две ноты. На мой взгляд, у него совершенно гениальная музыка. Вообще, я много классики слушаю - Лигети, американского композитора Мортена Фельдмана, ну, и всякое, что люди слушают – Бах… При этом я большой поклонник музыки вообще. Поп-музыки.
- А вы ведь сами раньше занимались музыкальной журналистикой?
- Да, долго, я два года работал в журнале «Time Out» обозревателем. А до этого занимался какой-то ерундой: писал в половину московского глянца, когда деньги нужны были, работал сторожем в бильярдной, грузчиком на заводе, официантом.
- Но у вас не гуманитарное образование?
- Медицинское. Но в медицине очень жесткая иерархия из-за которой ты очень долго ничего не делаешь, а просто пишешь какие-то бумажки. И мне все это стало скучно. Хотя изначально у меня были совершенно детские представления о медицине. Я думал: какая есть действительно полезная профессия? Без музыкальных журналистов можно прожить, без официантов тоже, даже без учителей можно обойтись. И только врач спасет вас от всего!
- А сейчас вы чем занимаетесь?
- Я работаю на канале НТВ в программе «Главный герой» репортером.
- И кем вы себя в первую очередь ощущаете - журналистом или музыкантом?
- Ну, музыкантом мне себя трудно назвать (смущенно улыбается). То есть, журналистом я еще могу, а музыкантом – это слишком смело, меня коробит. Это как ели бы я сейчас стал говорить «В моем творчестве в последнее время появились мотивы…»
- Кстати, говоря, вполне возможно, что о вас и будут говорить в таком ключе, если еще не говорят. Музыкальные критики вашу пластинку кругом хвалят. То есть, дело пошло.
- Наверное, но это никак не задумывалось. Я совершенно не думал, что буду выступать, что моя музыка где-то будет издана. Ведь это же тот случай, когда можно с легким сердцем сказать, что все это делается не ради денег. Пластинка прибыли не приносит, а за свой последний концерт я получил гонорар в 500 рублей. Вот «Елки» в этом смысле безусловные подвижники. Потому что они принципиально ничем больше не занимаются, кроме музыки.
- На пластинке «Дикие Елочные игрушки» с вами среди прочих соседствовали Андрей Родионов и Леха Никонов. Они, ведь, в первую очередь поэты. А вы видите свои тексты вне музыки?
- Нет. Я никогда не читаю их, как поэтические и принципиально не воспринимаю их, как поэзию. Я написал текст песни – он без этой музыки не существует. И вряд ли я когда-нибудь напишу непосредственно стихи, потому что… ну, потому что я не умею. На моем альбоме есть один трек «Икея» - вот это стихи, их написал мой товарищ Василий Степанов. (Он кинокритик и поэт, работает в журнале «Сеанс».) А я вот так не могу сказать про свои тексты.
- Честно говоря, в ваших текстах мне больше всего нравится вот эта ваша способность передавать образы, очень близкие детскому сознанию. Когда я была маленькой и училась в начальной школе, нам учительница однажды задала пересказать какой-нибудь рассказ из любимой книжки. И я выбрала рассказ Бориса Житкова «Как я ловил человечков» про мальчика, который верил, что внутри модели парохода живут маленькие человечки…
- Да я знаю, конечно. Мне бабушка читала в детстве этот рассказ, и мы с нею потом его обсуждали. Никаких сомнений, что человечки есть, у нас не возникало..
- А откуда вообще взялась эта детская тема?
- На самом деле, мои стихи в общем и в основном о недетских вещах, о воспоминаниях взрослого человека о детстве и страхе перед большой, взрослой, серьезной жизнью. В них только образы детские. Взрослый человек, когда переживает какой-то трудный момент, для того, чтобы отвлечься и себя успокоить начинает вспоминать что-нибудь хорошее. А что у каждого в багаже есть хорошего? В общем-то, почти ничего, кроме детства. Хотя это я уже, скорее, как музыкальный критик объясняю. То есть, заранее я не придумывал всего этого.
- Кстати, советские жвачки с тремя вкусами – это я очень хорошо помню. А вот мультфильмов про Снупи и Вудстока в нашем детстве еще не показывали, так ведь?
- Конечно, нет. Да, на самом деле, я никакой не поклонник ни Снупи, ни Вудстока. Но с ними тоже была связана забавная история. Моя мама (Поэтесса Светлана Иванова – М. З.) дружила и дружит до сих пор с поэтом Львом Рубинштейном. Как-то, когда мне было лет шесть или семь, мы пошли гулять с мамой и Львом Семеновичем, им надо было о чем-то поговорить, а я все время им мешал. Тогда Лев Семенович, чтобы меня отвлечь, подарил мне наклейки, и как раз на них был изображен Снупи. Эти наклейки полностью захватили мое воображение, я очень долго их разглядывал, а потом наклеил себе на стол.
- Почему, кстати, все ваши тексты непременно грустные, про веселое не пишется?
- Да, это банальная вещь, но когда все хорошо, то ничего не пишется. Есть такой замечательный московский поэт, один из моих любимых, Кирилл Медведев, у него есть книжка, которая называется «Все плохо». Смешно, что один из немногих текстов, которые я нигде не использовал, назывался также - «Все плохо». Но когда я увидел книжку, я уже, конечно, не стал его использовать.
- Если рассматривать всех этих авторов-коллабораторов «Елочных игрушек» - Никонова, Барецкого, Родионова – специфика их поэтического языка отчасти заключается в том, что они используют массу нецензурных выражений, а у вас их совсем нет.
- У меня есть новый текст, в котором с удивительной частотностью повторяется слово «у…ще».
- То есть, так случайно получилось – вы не избегали мата?
- Нет, совсем. Да ведь мат и не самоцель ни для кого, ни для Никонова, ни для отличной группы «Ленинград», скажем.
- Но у всех перечисленных мною авторов песни в основном злободневные и яростные.
- Ну, не у всех, у Миши Феничева из 2H Company, например, есть не яростные. А вот Сергей Шнуров, на мой взгляд, - гений текста, который здесь и сейчас, но при этом его песни и потом не устаревают. На последнем альбоме «Ленинграда» есть песня «Яблочко» про «несогласных», супер-песня: «Будут рыбу кормить, демократики…». У него есть еще один текст, который пока нигде не использован, но записан: «Товарищ Путин, добавьте жути, хватит издеваться, крови хочет наци». Он просто мастер – выхватывает на раз. А я так не могу.
- То есть вас злободневность не привлекает в музыке?
- Ну почему же. Я бы с удовольствием написал какой-нибудь не обязательно смешной, но остроумный текст про «Марш несогласных», например. Но не умею и не очень хочу, честно говоря.
(Расширенный вариант текста)
После исполнения музыканты и директор ансамбля Виктория Коршунова свободно беседуют, легко перекидываются шутками с Владимиром Ранневым. Всё это создаёт такую особую атмосферу, которую генерируют люди, собравшиеся поиграть в своё удовольствие, для себя и немного для публики. А как же молодые композиторы?
Концерт Берга «Памяти ангела» считается одним из самых проникновенных произведений в скрипичном репертуаре. Он посвящен Манон Гропиус, рано умершей дочери экс-супруги композитора Альмы Малер и основателя Баухауза Вальтера Гропиуса. Скоропостижная смерть Берга превратила музыку Концерта в реквием не только по умершей девушке, но и по его автору.
